Сергей Галихин - Русская фантастика 2009

Ну вот и все. Шестого он убьет без особых усилий.

Очевидно, ублюдок подумал о том же самом. Продолжая крутить над головой цепь, он принялся озираться вокруг, уставился на корчащиеся, истекающие кровью тела и, внезапно бросив цепь, побежал к арке. Артур посмотрел ему вслед и, пошатываясь, направился к сестре.

Оказавшись под аркой, ублюдок вскрикнул, неловко всплеснув руками, упал на спину и затих. Артур обернулся на крик, сжался пружиной, приготовившись к новой схватке. Появившийся у входа в арку человек неспешно шагал к ублюдку. Запах, походка, звук шагов… Это был Жак. Артур распрямился и, убирая нож, снова направился к сестре.

Нагая, всхлипывающая Марта, подобрав ножки, сидела на битом кирпиче, прижимаясь спиной к старому шкафу, дрожащей рукой размазывая слезы по чумазой щеке.

— Все кончилось, не плачь, — сказал Артур. Марта снова захныкала, протянула к брату руки. Он присел рядом с сестрой, она крепко обняла его за шею. — Ну, все, все… — Артур прижался щекой ко лбу сестры, погладил ее по растрепанным волосам. — Их больше нет. Не плачь. Вот и Жак пришел.

Марта закивала, перестала всхлипывать, тыльной стороной ладони правой руки вытерла слезы. Артур огляделся. Одежда Марты, разорванная в клочья, валялась возле старого кресла, отцовский пиджак был залит кровью ублюдка. Артур снял с самого маленького ашата кожаную куртку и отдал ее сестре. Марта уже почти успокоилась, но ее дрожащее тельце все еще вздрагивало от беззвучных всхлипываний.

Жак, сгорбленный семидесятичетырехлетний старик, неспешно подошел к ублюдку, тяжело переставляя ноги, наступил правой ногой ему на голову и, пробурчав себе под нос «даже шкурку не попортил», выдернул из его глаза свой посох. Кряхтя, он наклонился, ловко обшарил карманы ублюдка и забрал все, что его заинтересовало. Складной нож, десять евро монетами, три пластинки фруктовой жвачки, мятая пачка сигарет, зажигалка. Негусто, но лучше, чем ничего. Наверное, это нападение у ублюдков было первым за ночь.

Куртка доходила Марте до колен. Погладив сестру по щеке, Артур занялся карманами других мертвых ублюдков. Все, что его интересовало, — деньги и еда. Но денег он не нашел, а из еды обнаружил лишь два шоколадных батончика и одно недозревшее яблоко.

— Как вы? — двумя руками опираясь о посох, спросил подошедший Жак.

— Нормально, — ответил Артур. — Марта только снова испугалась.

Девочка, кутаясь в куртку ублюдка, длинно всхлипнула и, озираясь по сторонам, принялась искать своего медведя.

— Я заметил их еще у библиотеки, — сказал Жак. — Думал, что уведу за собой. Когда понял, что за мной идут не все, испугался. Понял, что с Мартой ты не сможешь от них убежать. Пришлось убивать тех, кто шел за мной, и возвращаться. На перекрестке услышал ее крик… — Жак протянул Марте пластинку жевательной резинки, девочка шмыгнула носом, взяла резинку и спрятала ее в карман куртки. — Хорошо, что все обошлось.

Заметив медведя, Артур поднял его и протянул сестре. Марта как будто даже улыбнулась и, поцеловав грязную мордашку Пуха, прижалась к нему щекой. Артур взял сестру за руку.

— Скоро рассвет, — сказал Жак. — Пора искать для отдыха брошенную квартиру.

— Еще успеем, — ответил Артур. — Пока темно, сможем пройти с десяток кварталов. Ублюдки уже уходят с улиц.

— Она устала…

— Нам нужно торопиться, — настаивал Артур. — Если дядя был у нас дома и видел руины… Он мог подумать, что мы все погибли, и уехать из города, подальше от войны. Мы можем опоздать.

— Может, все же попробуем пройти днем?

— Нет, — Артур покачал головой. — Марта ни за что не выйдет днем на улицу. После того как убили родителей, она боится чужих людей.

Жак пожал плечами и, улыбнувшись, щелкнул Марту по носу. Старик и двое детей продолжили путь.

Единая Европа

Брюссель

22 июля

16 часов 07 минут

Герхард Оллацд сидел в мягком кожаном кресле и с тоской смотрел на Микеле Коссо, тучного, высокого, светловолосого итальянца пятидесяти двух лет, руководителя департамента анализа национальных и религиозных конфликтов при Совете безопасности Европы. Он заранее узнал о предстоящей командировке, но ехать в Пешковец ему очень не хотелось. Более того, еще вчера Герхард рассчитывал выпросить неделю отпуска, съездить в Ниццу, развеяться. Полтора месяца в Африке его вконец измотали. И на тебе, подарочек. Снова на войну.

— Я могу отказаться?

— Можете, — ответил Микеле. — Но я надеюсь, вы этого не сделаете.