Григорий Ольшанский: Лесной спрут

Слово "пугает" мне весьма не понравилось и потому я уже без возражений пошел за своей легкомысленной спутницей все дальше и дальше. Наконец, она очевидно устала и выразила желание отдохнуть, чему я также беспрекословно повиновался.

Выбрав груду ярко-зеленого мха, больше похожего на бархатную подушку, чем на грязное растение нашей родины того же названия, я сначала ощупал его руками со всех сторон, а затем уже предложил на него опуститься своей повелительнице, в свою очередь поместившись у ее ног. После этого я не считал уже времени и не видел кругом ничего, кроме двух голубых звездочек, сиявших надо мною на расстоянии одного шага.

Но вдруг я услышал как будто удар бича. Моя собеседница отчаянно вскрикнула и покатилась на землю, продолжая оглашать лес громким криком. Я бросился к ней и увидел на мраморной шейке как будто конец веревки, из под которого выступали мелкие капельки крови.

Должно быть я действительно не трусом родился, так как не потерял присутствия духа, а, наскоро выхватив патентованный нож, разрезал не без труда, веревку, в то же время ощущая в левой руке страшную боль. Но о руке я не думал; приведенный в страшную ярость таким сверхъестественным нападением, я грозно махал ножом во все стороны, ожидая врага. Но враг не показывался и не нападал больше, и даже замеченной мною веревки не было видно, не говоря уже о присутствии Тугов, которым я приписал это все приключение. Тогда в паническом ужасе, я схватил на руки бесчувственную кузину и бросился бежать к дому.

Не могу вспомнить теперь, сам ли я добрался с своей ношей домой или же кто нибудь мне помог в этом, однако, я пришел в сознание лишь у постели больной, над которой хлопотали мать и сестра, накладывая ей бинты и примочки.

Как могло это случиться?! — Всплеснул я руками в отчаянии. — Проклятье и месть Тугам!

Я поместился около моей кузины…

— Да, месть, но только не Тугам, которых здесь нет, — ответил мне дядя, уже значительно успокоенный тем, что раны оказались ничтожными. — Даже на материке, — продолжал он, — Туги повывелись больше чем полстолетия назад, а на Цейлоне их никогда не было… Но постой, — наконец, обратил на меня внимание дядя: — да ведь ты весь в крови перепачкан. Разве ты дрался с кем либо в лесу?

Я поглядел на свою левую руку, в которой держал разрезанную вёревку и увидел на ладони несколько ранок, из которых сочилась кровь… Не будучи в силах вымолвить слова от изумления, я только отрицательно покачал головой.

— Ну, вот видишь, — сказал дядя с уверенностью, — значит, это сделали вовсе не люди, а то проклятое растение, которого, как уверяют индусы, находится целая заросль, миль за двадцать отсюда. Что же тут удивительного, если семена этого дьявольского насаждения, заносимые зверями и птицами, дошли уже до нашего поселения и, прежде чем правительство обратит на это внимание, заполнят собою весь остров! Нет, дожидаться этого нам невозможно, и надо как можно скорей уничтожить это проклятое гнездо ужасов; не пора-ли устроить настоящей поход, с целью выжечь и выкорчевать заросль до самого основания.

Намерение главы семейства было горячо поддержано всем мужским населением и мы тотчас же начали готовиться к действию, собирая связки горючих материалов, набивая мешки пороховой мякотью смоченной нефтью и натачивая топоры и ножи. Ровно через неделю, наш отряд из двадцати человек, считая, в том числе, трех нарочно прибывших соседей и около десятка индусов, нанятых проводниками к роковой заросли, — выступили из дома, таща за собой на тележках и неся на плечах взрывчатые и горючие материалы. Долго пришлось нам идти. Сначала мы прошли около десяти миль по шоссе, а затем углубились в девственный лес, прокладывая себе дорогу топорами. Наконец проводники стали тревожно оглядываться вокруг и переговариваться между собой и скоро вывели нас на прогалину, представлявшую собой широкую котловину среди холмов, на которой, казалось, ничего не росло вовсе. Но это только казалось. Подойдя ближе, мы успели заметить, что все дно котловины было заполнено лежавшими на земле прутьями, отчасти похожими на нашу лозу и усеянными колючками точно шерстью; но ни одного листочка на них не было видно. По всему берегу котловины рос короткий и скользкий мох, вызывавший опасение поскользнуться и упасть прямо в лапы чудовищ. Мы остановились в недоумении.