Кейт Лаумер - Берег динозавров

Фостер задумался.

— Нет, — ответил он наконец. — Писать я могу.

Я подал ему дневник и ручку.

— А ну-ка попробуй, — предложил я.

Фостер открыл чистую страницу, что-то написал и подал мне.

— Всегда, всегда и всегда, — прочитал я и поднял глаза на Фостера: — А что это значит?

Затем я снова посмотрел на слова, перевернул страницу… Я никогда не считал себя спецом по почеркам, но вывод напрашивался сам собой.

Дневник был написан Фостером.

— Это просто какая-то нелепость, — уже, наверное, раз в сороковой повторил я.

Фостер сочувственно кивнул.

— Ну, зачем ты все это написал, а потом потратил столько времени и денег, чтобы расшифровать? Ты же сам сказал, что даже экспертам ничего не удалось понять. Хотя, — продолжал я, — ты наверняка догадывался, что это твоих рук дело. Уж свой почерк ты должен знать. Но, с другой стороны, у тебя ведь была амнезия, и ты надеялся, что дневник тебе поможет… — Я вздохнул, откинулся на спинку и швырнул дневник ему на колени. — Почитай-ка сам, — предложил я. — А то я тут взялся спорить сам с собой, и мне трудно понять, кто над кем берет верх.

Фостер внимательно оглядел дневник.

— Странно, — сказал он.

— Что странно?

— Дневник сделан из каффа, это вечный материал. А я замечаю следы повреждений.

Затаившись, я ждал продолжения.

— Вот, на обложке, — показал Фостер, — потертый край. Раз это кафф, то повреждений на нем быть не может. Значит, это специально.

Я схватил дневник и посмотрел. На обложке действительно была слабо различимая отметина, словно кто-то резанул чем-то острым. Я припомнил, как пытался порвать книгу. Да, отметина здесь никак не могла появиться случайно.

— Откуда ты знаешь, из чего он сделан? — спросил я.

На лице Фостера отразилось удивление.

— Это естественно, я же знаю, что окно сделано из стекла, — сообщил он. — Просто знаю, и все.

— Кстати, о стекле, — заметил я. — Вот подожди, раздобуду микроскоп! Тогда, может, что-нибудь и разузнаем.

Стокилограммовая сеньорита с бородавкой на верхней губе небрежно грохнула на стол кофейник с черным кубинским кофе, а заодно и молочник рядом с двумя щербатыми кружками, осклабилась в улыбке, которую лет тридцать назад, вероятно, можно было назвать обольстительной, и заковыляла обратно в кухню. Я наполнил кружку и вздрогнул от неожиданного звука: гитара на улице затренькала «Эстреллиту».

— Я кое-что понял, Фостер, — сообщил я. — Первая половина дневника вся в жутких закорючках, мне ее так и не удалось прочитать. А вот средняя часть, печатными буквами, — это, по сути, закодированный английский, своего рода резюме того, что произошло.

Я подобрал несколько черновиков со своей дешифровкой, которую удалось сделать благодаря ключу, скрытому в отметине на обложке. Я начал читать вслух:

— «Впервые меня охватывает страх. Моя попытка построить коммуникатор навлекла на меня охотников. Тогда из имеющихся материалов я сконструировал защиту и отыскал их гнездовище.

Я нашел его в месте, знакомом мне издавна. Это был не улей, а колодец — дело рук обитателей Двумирья. Я уже готов был спуститься вниз, но они сами поднялись навстречу. Многих мне удалось уничтожить, но в конце концов пришлось бежать. Я добрался до западного берега, нанял гребцов и на какой-то ветхой посудине отплыл в океан.

Через сорок девять дней мы достигли побережья в какой-то глуши. Здесь тоже были люди, и мне пришлось сражаться с ними. А когда они познали страх, я стал жить среди них в мире. И охотники до сих пор так и не нашли меня. Вероятно, на этом моя сага и закончится, но я сделаю все, что в моих силах.

Скоро наступит время трансформации, и я должен кое-что приготовить для того, кто придет после меня. Все, что ему надо знать, находится на этих страницах, я только хочу сказать: наберись терпения, ибо время этой расы наступает. Не рискуй отправляться на восточный континент, а только жди, ибо северные мореходы должны явиться в эту глушь. Отыщи среди них самых искусных работников по металлу, сделай себе щит и только тогда возвращайся к гнездовищу охотников. По моим подсчетам, оно расположено на равнине в пяти тысячных частях к западу от Великого Мелового Лица и в тысяча четырехсот семидесяти частях на север от срединной линии. Камни обозначают это место знаком Двумирья».

Я взглянул на Фостера:

— Ну а потом начинаются отдельные расчеты по сделкам с аборигенами. Он пытался цивилизовать их в сжатые сроки. Они вообразили его божеством, и он отрядил их строить дороги, резать камень, обучал математике и так далее. Он стремился сделать все, чтобы пришедшему за ним было легче.