Юрий Самсонов: Последняя Империя

- А раньше...

- А раньше - ого, сколько их было! - капрал увлекся. - Я сам одного знал, по соседству. С виду человечек добренький, тихий, ешь его с кашей. В очках ходил, цветочки нюхал, книжечки почитывал. С виду-то они мухи не обидят, злодеи!

- Неужели?

- А не невзлюбил он тебя - заказывай гроб. Встретит один на один, только глянет - и падаешь с дыркой во лбу. Взглядом просверлит!

- Ничего себе!

Капрал все больше увлекался:

- Гуляет он вечерком эдак по-благородному, с собачкой. Ты ему: здравствуйте, господин профессор. И он: здравствуйте, как поживаете? А сам ка-ак дыхнет на тебя незаметно паром! А это и не пар - стеклянный порошок ядовитый, невидимый. Нюхнешь - и в морг.

- И на вас дышали? - с любопытством спросил солдат.

- Нет, обошлось, - сказал Джуджелис. - Я, знаешь, никогда в чужие дела не лезу. А с другими бывало. Или еще хуже: в колодец дыхнет - воду отравит.

- Зачем?

- Просто от своей зловредности. А то в лавку зайдет, на масло подышит и масло делается ядовитое. Кто купил, сразу помирает. Вот ведь что делали. - Он помолчал, вспоминая. - А мы, дураки, ничего не знали, о делах этих не догадывались. Такие с виду были тихие, вежливые, культурные, колдуны эти. С нашим умишком где раскусить.

- А кто же раскусил?

- Спрашиваешь! Государь суперимператор, конечно.

- А он как догадался?

- Сомневаешься? - с угрозой спросил капрал.

- Никак нет! - испуганно выкрикнул солдат.

- А то смотри, я этого не люблю, - смягчился Джуджелис. Государь-суперимператор - он, брат, все знает, все понимает, все видит насквозь. Он нам как объявил про их зловредность, как мы принялись железной рукой выкорчевывать эту гнусную заразу со всеми ее ядовитыми корнями - ого!

- Выкорчевали?

- Полностью и без остатка.

- Но Старого-то Колдуна, выходит, упустили!

- Не упустили, - неохотно ответил капрал. - Отрубили ему голову, а он, понимаешь, ожил. В кошку обернулся или крысу. Удрал. - Джуджелис понизил голос до хриплого таинственного шепота. - Не первый раз приходит, видали его уже. Но теперь ему крышка: влипнет. Приняты меры в общеимперском масштабе, понял? Подступы к столице надежно охраняются. Каждому полицейскому вручен фотографический портрет Старого Колдуна...

- А если он обличье переменит? - тоже шепотом спросил солдат.

- Молчать! - рявкнул Джуджелис.

- Слушаюсь! - часовой в темноте вытянулся в струнку. Однако, помолчав, спросил нерешительно: - А как же собачка?

Джуджелис опешил:

- Какая еще собачка?

- Говорили вы, господин капрал: гуляет колдун с собачкой. Стало быть, на собачку он все время дышит! А почему она не помирает?

Джуджелис тяжело захрипел в темноте. Солдат ощутил запах крепкой дешевой махорки. Лапищи капрала ухватили его за отвороты мундира, тряхнули так, что хрустнули позвонки.

- Не много ли ты стал вопросов задавать? И вопросы все не те. Не те!

- Так точно, не те! - каялся оглушенный новобранец. - Виноват, господин капрал!

- То-то, - сказал Джуджелис, отпуская его. - Я тобой отдельно займусь. Выясню, кто влияет.

- Осмелюсь доложить...

- На посту не разговаривать! - зарычал Джуджелис. - Глядеть пуще! В случае чего стрелять без предупреждения!

- Слушаюсь, господин капрал!

Рассерженным медведем капрал пошел ломиться в темноту, и часовой еще долго слышал его затихающие хриплые проклятья.

2. ВРАГ У ВОРОТ

Обыкновенно по ночам над городом стояло зарево огней, окрашивающее облака в оранжевый цвет. Но сейчас догадаться о том, что в темноте за стеной притаилась столица империи, можно было лишь по перекличке радиодинамиков. "Тревога, тревога!" - будто попугай, выкрикивал динамик над харчевней "Дядюшка Мирбо" - самый ближний. "Вога... вога... ога!" вперемежку с эхом отзывались те, что подальше. И проходило не меньше минуты, пока самый дальний, окраинный, что над складом "Токтима и сыновья. Рогожа и кожи" не произносил вдруг тихо и явственно: "Тревога". Не дав ему поставить восклицательный знак, "Дядюшка Мирбо" принимался вопить: "Не спите, не спите, часовые!" "Пите-ите-сите-вите-вые!" - проносился над городом гулкий радиоветер.

"И дернуло меня за язык, - с тоской размышлял новобранец. - Будто впервой... И никогда у них не поймешь, правду говорят или... брешут! подумав это, он опасливо повертел головой. - Пока слушаешь, развесив уши, ты хороший, достойный доверия и все прочее. А чуть начнешь вникать, сразу на тебя: "Как стоишь? Заразился гнусным критиканством? Я тобой займусь!" он мысленно передразнил капрала. - И займется, вынет душу, хрипун! - тут солдат спохватился. - Ой, что это я? О чем думаю? И где - на посту! Позор! Доложить придется по начальству. Или... не докладывать? - он погадал на пальцах. - Доложить - не доложить. - Получилось, что не доложить. - Как это не доложить? До чего дойдет армия с такими солдатами? А со мной... Со мной что будет? Ладно. Для первого раза, - стал говорить себе солдат строгими уставными словами, - ограничусь внушением... и предупреждением, но чтобы это было в последний раз! Начальство всегда говорит одну голую правду... и про собачку, и про Старого Колдуна, хоть я и думал, что это сказочки. И я должен быть бдительным, потому что указанный Старый Колдун в данный момент, возможно, приближается к моему посту..."