Юрий Самусь: Обвини свою смерть

Было темно. Темно и холодно. И еще вокруг зависала нестерпимая вонь. Я открыл глаза. Тьма не исчезла, всполошенная взмахом ресниц. Наоборот, стало еще темнее. Попытка приподняться окончилась резкой болью в плече и новым сеансом небытия. - Где я? - прошептали мои губы, отчаянно цепляясь за шорох слов. - Там, где и все мы, - донесся в ответ хриплый женский голос. - Где? - В трюме "Летучего голландца." - Но зачем? - вырвался стон из моего сердца. - Чтобы потерять потерянное, - ответил тот же грустный голос. - Но черт возьми, что все это значит? - зарычал я. - Только то, что нам всем конец. Рядом слышались всхлипывания и стоны, и громкое чавкание. - Это ты, Смерть? Женщина рассмеялась. - Нет, я еще жива, но скоро все мы окажемся в гостях у этой костлявой старухи. - Она не старуха, - прошептал я. - Она безумно красива. - Кто? - Смерть. - Э, парень, ты похоже лишился рассудка. Хотя это немудрено. Попасть в рабство в-конце третьего тысячелетия. Безумие! И я внезапно все вспомнил. И бегство, и бой у шлюзовой камеры, и как я потерял сознание. А потом... - Куда мы летим? - спросил я. - Говорят, пираты возвращаются на свою базу, у них на исходе запасы топлива, - послышался чей-то старческий голос. - Было бы хорошо, - отозвалась женщина, - иначе все мы сдохаем в этом гадюшнике. И в этот миг вспыхнул свет, превращая сотни глаз в слезящиеся, слепые придатки. Но мои, жаждущие зрительных образов, зрачки быстро аккомодировались, и я увидел вокруг себя десятки изможденных, измученных тел, облаченных в жалкие лохмотья. Затем раздался противный, до челюстных спазм, скрежет, и огромная заслонка, прикрывающая вход в трюм, отошла в сторону. На пороге возникло двое громил с хронометами наперевес. Они растолкали ближайшие тела, освобождая проход для низенького бородатого существа, облепленного буграми мышц. - Ну что, бездельники, - заговорил он противным скрежещущим голосом,ваше бесплатное путешествие подошло к концу. Теперь вам, хоть это может показаться и несправедливо, придется отрабатывать свой билет. Увы, за все надо платить, - и он захохотал, разрывая перепонки какафонией квакающих звуков. Это был он. Я узнал его голос, преследовавший меня в забытьи, не дававший ни покоя, ни радости беспамятства. - А теперь можете выбираться отсюда. Невольничий рынок Вилгурии ждет - не дождется вас. И продолжая хохотать, он удалился. Нас же один за другим стали выводить из трюма. Я оказался между стариком и женщиной, с которыми несколько минут назад вел разговор. Старец еле волочил ноги, и мне приходилось все время поддерживать его, хотя я и сам в любую минуту мог потерять сознание. Женщина, растрепанная, но с гордо поднятой головой, шла рядом. - Как тебя зовут, сынок? - спросил старик. - Сайрис, - ответил я, подумав при этом, что, скорее, он больше годится мне в сыновья, чем я ему. - Меня - Хорх, - сказал старик. - А ее? - я кивнул через плечо. - Ее? Кажется, Филия. Впрочем, спроси у нее об этом сам. Но мы в этот миг подошли к выходу. Я замолчал, и, подгоняемый охранниками, выскользнул из трюма. Сразу же за дверью оказался небольшой коридор, заканчивающийся еще одним проходом, через который в корабль проникал дневной свет. Нас повели туда, навстречу новой, мучительной в своей безысходности, судьбе. Спускаясь по трапу, я окинул взглядом окрестности: умощенная плитами посадочная илощадка, нескончаемый ряд холмов, поросших незнакомой растительностью, и голубое солнце. А вдалеке за холмами виднелся город, мрачный, застывший, как грозовая туча, не предвещающая ничего хорошего. Казалось от его циклопических сооружений исходят волны страха и ненависти. Вилгурия! - вдруг обожгло мой мозг. Планета зла порожденного злом. Ее обитатели - шестирукие скорпионоподобные твари никогда не ведали, что такое доброта, благородство, справедливость, милосердие и все остальное, на чем зиждется любое социальное общество. Я задохнулся от отчаянной тоски. О, Смерть, ты сделала все, чтобы превратить меня в ничтожество, в жалкого раба своей собственной беспечной самоуверенности. Сейчас я намного ближе к тебе, чем был в том странном доме на Вертсайдстрит. И все же я по-прежнему далек, ибо не желаю умирать, несмотря на все лишения и муки. Пленников выстроили по парам и, подгоняя прикладами, погнали в сторону города. Путь был далек. Я шатался от усталости, едва держась на ногах. Кроме того, сильно болело плечо. Но многим было еще хуже, чем мне, особенно старикам и детям. Хорх, шедший рядом со мной, часто спотыкался, и я чудом удерживал его на ногах, не давая упасть, ибо тех, кто садал и не в силах был подняться, распыляли на атомы прямо на дороге. Мы вышли с космодрома на широкое, покрытое бетонными плитами, шоссе. По нему двигались невиданных конструкций экипажи, управляли которыми ке менее невиданные существа. Но чаще всего за рулем можно было увидеть страшноликих вилтурийдев, равнодушно скользящих взглядами по колонне человеческих страдальцев. Какое им дело до всех нас, с кем судьба сыграла мрачную шутку? Никакого. И где-то в глубине души я понимал их, хотя мозг отчаянно сопротивлялся этому. Не может разумное существо повелевать разумным, втаптывать по уши в грязь, глумиться над его физической и моральной сутью. Не имеет права! Но вся беда в том, что так рассуждают не все. Ни в этом ли заключается первопричина Зла, порождающая все прочие ужасы? Как знать? Но в любом случае... Боже, я не удержал Хорха. Он упал и не мог встать. Я попытался его поднять, но подбежавший охранник грубо оттолкнул меня и всадил в бедного старика заряд из хрономета. Там, где только что был человек, не осталось ничего. Пустое место! Ни чувств, ни страданий, ни надежд. - Сволочь! - неистово вскричал я, вложив всю ненависть накопившуюся во мне в это короткое и страшное слово. Охранник косо посмотрел на меня и поднял хрономет, целясь в голову. - Не надо! - раздалось рядом. Женская фигурка метнулась ко мве, заслонив от флибустьера. Тот оскаблился в недоброй усмешке. - Муж? - Нет, - отрицательно покачала головой Филия. - Хм, - хмыкнул охранник, - однако это не столь важно. Он надавил на спусковой крючок, и филия растаяла в водовороте времени. Теперь хрономет был направлен на меня. И тогда я расхохотался. Я смеялся до слез, до коликов в животе, до боли во всем теле. Мне было весело. Еще бы! Смерть сослужила мне хорошую службу, ведь я теперь знал, что ни при каких обстоятельствах не умру, не возжелав этого... НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! Я смеялся не поэтому. Я смеялся потому, что сходил с ума. Смерть была рядом, она дышала мне в затылок, а я, слепец, не видел очевидного. Мое банкротство, мое падение, мои мучения - это только верхняя, надводная часть айсберга. Скрытая же под поверхностью моего безрассудства часть ледяной горы открылась мне лишь теперь: все кто был близок мне либо уходили из жизни, как Андерс, Хорх, Филия, либо оказывались без средств на существование, то есть практически на краю гибели. Мои рабочие, моя прислуга, Криетеяонион, Синероуа... Синероуа! Я прогнал его, когда он больше всего нуждался в моей поддержке. А Лейла... Теперь я уверен - она не приняла моего подарка. Это было в ее глазах. А я... Я - слепец. Хотя разве только слепец? Я - прокаженный, своим присутствием несущий смерть. Я не имею права на существование, потому что каждый, кто окажется рядом со мной, обречен. Господи, но я хочу жить! Я хочу наслаждаться игрой солнечных бликов на поверности просыпающегося моря, хочу любоваться полетом паутинок, вдыхать аромат полевых цветов. Только жизнь может дать мне это, но тогда остается лишь одно... Да. Мой удел отныне и навеки - одиночество... - Что тут у вас? Проснулось лягушачье болото. - Да вот, кажется свихнулся. - А где старик и баба? Я медленно возвращался к действительности. Неподалеку стоял бронетранспортер, а рядом с ним - предводитель шайки. - Да вот, пришлось... - сказал охранник. Предводитель побледнел и потянулся к кобуре. - Идиот! Ты хочешь пустить всех нас по миру?! За этого старика должны были дать хороший выкуп, да и женщину можно было выгодно продать. - Но, Грорг, я ведь... Что-то ярко вспыхнуло и охранник медленно начал опускаться на землю. Во лбу его зияло черное отверстие величиной с горошину. Бластер! Оружие убийц, наслаждающихся запахом крови. Я содрогнулся. Грорг внимательно посмотрел на меня из-под своих низко опущенных бровей и махнул дулом бластера куда-то в сторону. - Догоняй,- проквакал он.- Мне нужен товар, а не трупы. Только сейчас я заметил, что колонна пленников ушла далеко вперед. Я двинулся за ними. Броневик медленно следовал сзади, и когда я сбавлял темп, подталкивал меня в спину бампером. Я не помню, как я шел. Тогда мной руководило подсознание, ибо сознание отключилось после первых же нескольких километров, когда даже предел человеческих возможностей остается далеко позади предопределенной организмом черты. Мозг же смог зафиксировать лишь несколько картин. Насколько они были реальны, пожалуй, на это вопрос ответить невозможно. Я видел извивающуюся между холмов дорогу, и в то же время это была гигантская стальная змея, пытавшаяся сбросить меня со своей блистающей чешуи. Я видел нависшую надо мной громаду чужого города, дикие в своей отталкивающей нелепости здания, мириады разнополых, разноплеменных существ, вышедших из подвалов ада. Я видел Смерть, улыбающуюся мне. О, боже, до чего она была хороша! Я пришел в себя лишь на торговой площади. Нас выстроили в шеренгу у какого-то барака и так оставили стоять, умирающих от усталости и тоски. Но все же у меня еще оставались силы осмотреться. Площадь была огромной. Десятки тысяч существ, представлявших чуть ли не все цивилизации Галактики, сновали по ней взад-вперед, выбирая себе рабов. Повсюду я видел таких же как сам, растерзанных, с печатью обреченности на челе: альдебаранцев, понуривших свои короткие хоботы, песенхоев с дрожащими крыльями, альтаирян, испускающих снопы искр и еще многих, многих, многих других, виденных мною впервые. Я не мог без содрогания смотреть на них, как они, наверное, на нас. Но еще страшнее выглядели мои соплеменники, оказавшиеся в плену у инопланетных работорговцев. Худые, измученные - они не могли даже стоять на ногах. Многие из этих несчастных будут обречены на голодную смерть, если на них в ближайшие дни не найдется покупателя. Я чувствовал, как в моём сердце закипает злость, но что я мог сделать? Постепенно и возле нашей шеренги стали появляться любители живого товара. В основном земляне, но живущие далеко за пределами освоенного людьми сектора космоса. Это были отщепенцы, изгои, преступники, скрывающиеся от правосудия. Они оценивающе разглядывали каждого из нас, изредка подзывая к себе Грорга, долго торговались и, наконец, удапив по рукам, уводили купленный товар с собой. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ТОВАР! Впрочем, торговля шла вяло. За час было продано всего пять человек. Грорг метал молнии. - Если я вас сегодня не продам, - рычал он, брызгая слюной, - всех отправлю на космические галеры, а это равносильно билету на тот свет. Так что прекратите стонать и делать кислые физиономии. Выпрямьте сшшы, сотворите улыбочки на своих мордах и сдохните, но так и стойте. - Надо было обращаться с по-человечески, - вырвалось из меня. - Тогда бы... - Что?!- взревел работорговец.- Кто-то смеет меня учить? Он подскочил ко мне, схватил за рубаху и потянул на себя, отчего остатки ткани разлетелись на куски, обкажяв мой торс. Но потом что-то изменилось в его лице, он оттолкнул меня и отошел прочь. Что ж, и здесь Смерть оказалась бессильной. Или, быть может, Грорг не хотел больше нести убытки? Впрочем, и то, и другое взаимопересекалось. Прошел час. Hаша шеренга сократилась на шестерых человек. Их купил древообразный суинец для работы на скотобойне. Потом настал и мой черед. К бараку, возле которого мы стелли, подъехала карета, запряженвая четверкой лошадей. Из нее вышел низенький полный человек с красным обрюзгшим лицом и мощной, невяжущейся с его внешностью, челюстью. Руки его укрaшали золотые перстни, заколка с огромным бриллиантом скрепляла галстук. Грорг бросился к нему, широка улыбаясь и подобострасно склонив голову. - Добрый день, господин Делоран, - скороговоркой заговорил он. - Сегодня у меня отличный товар и вы не зря заглянули в ваш уголок. Делоран, даже не удостоив его взгладом, подошел к рабам. Оценивающе оглядев всех, он бросил через плечо Гроргу: - И это ты называешь товаром? Скопище мертвецов, которые и гроша ломанного не стоят. - Вы ошибаетесь, - возразил работорговец. - Все они весьма и весьма выносливы. Мы пропустили их через такой фильтр, - Грорг хохотнул, - что остались лишь самые сильные. Остальные же давно гуляют по реке времени. Делоран фыркнуд и двинулся вдоль шеренги. Подле молодого парня, облаченного в изодранный костюм лейтенанта пассажирского космофлота, он остановился, смерил его взглядом и ощупал мускулы. - За него я дам десять кредиток. У Грога вытянулась физиономия. - Но ведь так стоит охотничья собака! - А вы считаете, что собаки худший товар, чем люди? - невозмутимо ответах Делоран. - Пятнадцать кредиток. Это мое последнее слово. Грорг вздохнул и сдался, понимая, что торговаться бессмысленно. Следующим, возле кого остаповился Деноран, оказался я. - Неплохой экземпляр, - сказад он, разглядывая мой обнаженный торс, - вот только рана... - На нем заживет, как ва псине, - поспешил заверить его Грорг. - Зато он будет прекрасно смотреться иа арене. К тому же этот парень еще и неплохой боец. Он уложил почти дюжину парней из моей команды, прежде чем мы взяли его в плен. Делоран сморщился. - Хорошо. Пять кредиток. - Но это же грабеж!- не удержавшись, воскликнул Грорг. - Ошибаешься. Еще не известно, доживет ли он до первого поединка. Мне кажется; что я вообще сейчас выбрасываю деньги на ветер. - Ну и черт с тобой! Забирай, - пробормотал Грорг. Так, за ничтожную сумму в пять кредиток, за которые нельзя было даже купить породистую собаку, меня продали в школу гладиаторов. Похоже, Смерть оказалась неистощимой на выдумки. Какие муки еще ждали меня впереди? Школа гладиаторов больше походила на сарая. Он стоял посреди небольшой поляны, окруженной энергетическим барьером, выбраться за который было невозможно без специального модульного преобразователя. В сарае обитало несколько десятков существ с самых разнообразных планет. Людей же было трое, включая и меня. От лейтенанта Маркуса я узнал, что он служил на транспортном лайнере "Мария-Магдалина", совершавшим челночные рейсы Земля-Харлонг. Планета эта находилась на самой переферии сектора, освоенного землянами. Потом он попал в плен к Гроргу и вместе со мной был продан Делорану. Хэм Одвинталь оказался в школе гладиаторов несколькими месяцами раньше. Он уже достаточно узнал о местных порядках и часто растолковывал нам что к чему. Впрочем. особенно рассказывать было не о чем. Жизнь наша текла монотонно, и мы, признаться, были благодарны за это господу. Обучали же нас, по-существу, лишь правилам поединка и устройству инопланетного оружия. О том, как происходит сам поединок, мы узнали от Хэма, которому уже однажды довелось испытать это на собственной шкуре. - Мне повезло, - угрюмо поглаживая шрам на шее, рассказывал он. - В пару со мной определили Херроуна с Дигмы-5. По условиям гладиаторского боя, каждый сражается оружием наиболее распространенным на той плалете, откуда родом сам боец. А на Дигме в ходу лазерные мечи. Сами понимаете, их не сравнить с хронометами. В общем, я отправил этого парня в долгий путь, хотя и ему удалось оставить неплохую отметину на моей шее. Однако все могло быть гораздо хужа, например, окажись моим соперником Хильд с Мицара, - он кивнул на истыкавное двухметровымии иглами существо, мирно дремавшее в углу на соломе. - У этих дикообразов на вооружении атомные пращи. А это - локальный ядерный взрыв радиусом в несколько десятков метров. - Но ведь... - начал говорить Маркус. Хэм скривился. - Ты забываешь, что арена занимает площадь в десять квадратных миль. К тому же, она окружена тройной цепью силовых куполов. Сразу после поединка площадка дезактивируется. Они ничем не рискуют, уж поверь мне. ...Так постепенно, кроха за крохой, я узнавал, что ждет меня впереди. Особого страха я не испытывал, гибель на поле брани меня не волновала, ибо я по-прежнему жаждал жизни. Единственное, что меня не устраивало, так это мое вынужденное заточение. Все свое свободное время я посвящал мыслям о побеге. Но в одиночку осуществить это было практически невозможно. Сходиться же с кем-нибудь ближе, я не решался, помня, чем это может кончиться. Потому я держался особняком. Хэм и Маркус сначала недоумевали, а потом махнули на меня рукой. Как мне жилось в те унылые дни, понять не сложно: еше совсем недавно купаться в роскоши и, вдруг в один миг все потеряв, оказаться на самом дне. Тоска властвовала над моим телом и разумом, радость же приносила лишь заживающая рана. Меня терзала бессонница, меня мучили мысли, не давая покоя ни днем, ни ночью. Что-то происходило со мной, но не мог понять что? Я проклинал Смерть за исковерканную мою жизнь, и в тоже время все меньше и меньше испытывал к ней чувство ненависти. Перед моим взором часто возникал зрительный образ Ее. Я гнал его прочь, но он все настойчивей заявлял о себе. И внезапно я осознал, что никогда за свою долгую жизнь не встречал женщины более утонченной, более привлекательной, чем Она. Я с гневом отбросил эту мысль. Абсурд! Нелепица! Смерть не может быть привлекательной. Если так рассуждать - значит возжелать смерти. Что ж, хитрый ход, но и на этот раз провести меня не удасться. - Я ненавижу тебя! - твердили мои губы. - Я не хочу видеть тебя! - трепетал разум. - Ты прекрасна!!! - кричало подсознание. Я чувствовал, как раздваивается мое естество, рассыпается в прах нечто, звавшееся когда-то Сайрисом Глендоном. И тогда явилась она. Или, быть может, мне это только приснилось? - Не делай этого, Глендон, - задрожал воздух возле моих ушей. - Ты должен умереть. Я обязана совершить это. Забудь мой облик, забудь о нашей встрече, помни лишь о цели. - Я НЕ МОГУ, НЕ МОГУ, НЕ МОГУ ЭТО СДЕЛАТЬ! - Глупец. Но теперь ты сам сделал выбор. Реальность изменилась, и с этой минуты уже не от тебя зависит жизнь твоя. Берегись, ибо последний час твой стал намного ближе. Я рассмеялся. - Я не боюсь смерти! И в тот же миг меня затрясло, боль вцепилась в плечо и начала терзать его, разрывая на куски. Я вскрикнул и открыл глаза. Надо мной склонился Маркус. - Ну ты и спишь, - улыбнулся он. - Сном праведника. Вставай, Делоран собирает всех. Я с трудом поднялся с охапки соломы, служившей мне ложем, и поплелся вслед за лейтенантом к выходу из барака. Делоран стоял посреди поляны, окруженный десятком головорезов, вооруженных бластерами. Перед ним в немом ожидании застыла разношерстная толпа гладиаторов. Мы отыскали Хэма и остановились рядом. - Похоже, завтра нас ждут неприятности, - успел прошептать он, прежде чем Делоран заговорил. - Сегодня вам выдадут оружие без боезапаса. Проверьте его, почистите, завтра оно вам пригодится. А пока я зачитаю список, кто с кем будет в паре... Он подцепил на свой мясистый нос очки и монотонно зубубнил. Хэм нервно переминался с ноги на ногу, рассыпая проклятия, Маркус, закрыв глаза, шептал молитву. А я размышлял над последними словами, сказанными Смертью. Что означала ее фраза об изменении реальности? Неужели моя глупая восхищенность перед всеми смазливыми женщинами изменила мою судьбу? Нет, не перед всеми. Только перед Ней. О, боже, но тогда завтра меня ждет неминуемая гибель. Проклятье, Она добилась своего!.. - Одвинталь, Земля - Маркус, Земля. Три человека одновременно вздрогнули. Делоран продолжал монотонно бубнить. Хэм угрюмо посморел на лейтенанта. - Что же, парень, я вынужден буду тебя завтра убить. - Это мы еще посмотрим, - недобро сверкнул глазами Маркус. - Она, ЭТО ОНА! - закричал я, хотя не вымолвил ни слова. Я сам того не желая, все же сблизился с ними, и теперь Смерть заберет их. Но ведь... Я застонал. Мерзавец! Какой же я мерзавец! Я должен был давно умереть, еще в Нью-Йорке, еще там в особняке на Вертсайд-стрит. Но я не желал этого, скрывая под маской бесстрашия свою подлость, свое безмерное себялюбие... - Глевдон, Земля - Хильд, Мицар. Вот и все. Хрономет против атомной пращи... Я дождался своего часа. Ты победила. Смерть. И в тот же миг я понял, что ошибаюсь. Человек создан для жизни, ибо весь мир существует ради этого. Я не мерзавец, я такой же как все - живое существо из крови н плоти, мечтающее о свежем глотке воздуха, о здоровой пище, об утолении плотских желаний. Это не я погубил своих друзей и близких, это она - Смерть. И все потому, что ею прежде всего движет обыкновенный страх. Страх порожденный энергией моей души. Ты подлая, Смерть, и я ненавижу тебя. Слышишь?!