Рафаэль Сабатини - Искатель. 1993. Выпуск №1

— Ты издеваешься надо мной? — осклабился Джан Мария.

— О нет, ваша светлость. Лишь поясняю, что нужно вам для того, чтобы моя госпожа полюбила вас. Если б вам были присущи достоинства того, о ком я говорю, кого она видит во сне, у вас не возникло бы никаких проблем. Но раз Бог сотворил вас таким, какой вы есть, — незавидной наружности, толстым, низкорослым, занудным…

С диким ревом герцог бросился на шута, по ноги у того оказались так же проворны, как и язык. Он ускользнул от Джана Марии, пулей вылетел на террасу и нашел убежище за юбками своей госпожи.

Пожалуй, не следовало мессеру Пеппе распускать язык перед Джаном Марией, ибо речь его только раззадорила герцога. Обидевшись, он обычно старался отомстить, а тут еще шут подсказал ему, как это сделать.

Он без обиняков сказал, что сердце Валентины занято другим мужчиной. И влюбленного, но отвергнутого герцога обуяла ревность. Кто-то, неизвестный ему, стоял у него на дороге, ведущей к девушке, и Джан Мария видел один-единственный выход — убрать это препятствие. Но первоначально требовалось установить личность этого человека, и в этом, с мрачной улыбкой подумал Джан Мария, шут мог бы оказать ему немалую услугу.

Поэтому, вернувшись в свои апартаменты, где вовсю шли приготовления к отъезду, герцог вызвал Мартина Армштадта, командира своей гвардии, и отдал ему короткий приказ:

— Возьми четырех человек и останься в Урбино. Выясни, где живет шут Пеппе. Схвати его и доставь в Баббьяно. Соблюдай осторожность, чтобы на нас не пала ни малейшая тень подозрений.

Наемник поклонился и, коверкая слова, ответил, что воля герцога для него закон.

Перед самым отъездом Джан Мария заглянул к Гвидобальдо, пообещал вернуться через несколько дней и обвенчаться с Валентиной. У правителя Урбино создалось впечатление, что молодые люди пришли к взаимному согласию, а это далеко не соответствовало действительности.

И только когда Джан Мария уже покинул Урбино, Гвидобальдо выяснил у самой Валентины подробности визита последнего к племяннице. Она нашла дядю в маленьком кабинете, где тот уединялся, если его мучила подагра или просто хотел отдохнуть от дворцовой суеты. Он лежал на диване с книгой Пиччинино в руке, красивый, одетый с иголочки, тридцати с небольшим лет от роду. По бледному лицу, темным кругам вокруг глаз Валентина поняла, что у дяди очередной приступ и ему сейчас не до пее, но не смогла сдержаться.

Отложив книгу, Гвидобальдо выслушал ее жалобы.

Поначалу рассердился на мужлана из Баббьяно — сам Монтефельтро отличался безукоризненными манерами, потом заулыбался.

— Откровенно говоря, я не вижу особого повода для негодования. Разумеется, любой мужчина, даже если он герцог, должен соблюдать определенные приличия в общении с такой знатной дамой, как ты. Но раз вы в самом ближайшем будущем поженитесь, мне кажется, можно закрыть глаза на некоторые вольности Джана Марии.

— Похоже, вы меня не поняли, — вздохнула Валентина. — Я не намерена выходить замуж за этого увальня-герцога, которого вы выбрали мне в мужья.

Брови Гвидобальдо взметнулись вверх, в красивых глазах отразилось удивление. Он пожал плечами. С младых лет в нем воспитывали правителя, поэтому иногда Гвидобальдо забывал, что он еще и человек.

— Мы многое прощаем запальчивости юности, — ледяным тоном ответствовал он. — Но у каждого из нас есть терпение. Как твой дядя и правитель государства, в котором ты живешь, я имею над тобой двойную власть, а ты — дважды моя подданная. И данной мне властью я повелеваю тебе выйти замуж за Джана Марию.

Ответила же ему не принцесса, но женщина:

— Ваша светлость, я не люблю его!

Гвидобальдо не замедлил ей возразить:

— Я тоже не любил твою тетю. Но мы поженились, а со временем научились любить друг друга и обрели счастье.

— Нет ничего удивительного в том, что монна Элизабетта полюбила вас, — нашлась и Валентина. — Вы же не Джан Мария. Он толстый и уродливый, глупый и жестокий, а вы — другой.

Польстить тщеславию мужчины — испытанный путь к его сердцу, но с Гвидобальдо у Валентины вышла осечка. Он лишь покачал головой.

— Спорить тут не о чем. Мы оба не лишены недостатков. Принцы, дитя мое, не простой люд, а поэтому отношение к ним особенное.

— Но в чем их отличие? — не унималась Валентина. — Разве они не должны есть и пить? Не болеют теми же болезнями, что простолюдины? Разве им неведомы радости обычной жизни? Ведь они рождаются и умирают точно так же, как все. Так в чем же заключается то особенное, свойственное принцам, — в том, что им запрещается выбирать себе супруга по душе?