Анджей Сапковский - Предел возможного

- Значит, ставишь на рубайл, Геральт?

- Конечно.

- Как же, - усомнился молчавший до того стражник. Драконище - существо магическое, и его иначе как колдовством не возьмешь. Уж если кто с ним и управится, так та волшебница, что проезжала тута вчерась.

- Кто? - наклонил голову Геральт.

- Волшебница, - повторил стражник. - Я же сказал.

- Имя назвала?

- Угу. Только я позабыл. Грамота у нее была. Молодая, красивая, на свой манер, но глазищи... Сами знаете. Человека аж в дрожь кидает, когда такая на него зыркнет.

- Ты что-нибудь знаешь, Лютик? Кто это может быть?

- Нет, - поморщился бард. - Молодая, красивая, да еще и глаза. Тоже мне - приметы. Все они такие. Ни одна из тех, кого я знаю, а знаю я, поверь, многих, не выглядит старше двадцати пяти - тридцати, а ведь некоторые из них, слышал я, еще помнят те времена, когда бор шумел там, где теперь стоит Новиград. В конце концов, зачем существуют эликсиры из мандрагоры? Да и в глаза они себе тоже этот поскрип накапывают, чтобы блестели. Баба, она и есть баба.

- Не рыжая? - спросил ведьмак.

- Нет, господин, - ответил десятник. - Черная.

- А конь какой масти? Гнедой с белой звездочкой?

- Нет. Вороной. Как она. И вообще, говорю вам, она дракона прикончит. Дракон - работа для колдуна. Человеческая сила супротив него слаба.

- Интересно, что б на это сказал Козоед, - рассмеялся Лютик, - Сыщись у него под рукой что-нибудь покрепче чемерицы и волчьей ягоды, сегодня драконья шкура уже сушилась бы на голопольском частоколе, баллада была бы сложена, а я не парился бы здесь на солнце...

- Как получилось, что Недамир не взял тебя с собой? спросил Геральт, искоса поглядывая на поэта. - Ты же был в Голополье, когда они отправлялись. Или король не любит артистов? Как вышло, что ты тут жаришься, вместо того чтобы тренькать при королевском стремени?

- Виной тому некая юная вдова, - грустно сказал Лютик. Черт бы ее побрал. Загулял я, а на другой день Недамир и прочие были уже за рекой. Прихватили даже Козоеда и лазутчиков из голопольской милиции, только обо мне забыли. Я толкую десятнику, а он свое...

- Есть Грамота - пускаю, - равнодушно проговорил алебардист, отливая на стену дома сборщика пошлины. - Нет Грамоты - не пускаю. Приказ такой...

- О, - прервал его Три Галки. - Девочки возвращаются с пивом.

- И не одни, - добавил, вставая. Лютик. - Гляньте, какой конь. Сущий дракон!

Со стороны березовой рощицы галопом мчались зерриканки, а между ними всадник на крупном боевом беспокойном жеребце.

Ведьмак тоже поднялся.

На наезднике был фиолетовый бархатный кафтан с серебряными галунами и короткий плащ, отороченный собольим мехом. Выпрямившись в седле, он гордо глядел на них. Геральту были знакомы такие взгляды. И не сказать, чтобы нравились.

- Приветствую вас. Я - Доррегарай, - представился наездник, медленно и с достоинством слезая с коня. - Мэтр Доррегарай. Чернокнижник.

- Мэтр Геральт. Ведьмак.

- Мэтр Лютик. Поэт.

- Борх по прозвищу Три Галки. А с моими девочками - они вон там вынимают пробку из бочонка - ты уже познакомился, мэтр Доррегарай.

- Действительно, - не улыбнувшись, проговорил чародей. - Мы обменялись поклонами, я и прелестные воительницы из Зеррикании.

- Ну и славно. - Лютик роздал кожаные кубки, которые принесла Вэя. - Выпейте с нами, мэтр чародей. Господин Борх, десятнику тоже налить?

- Конечно. Иди к нам, вояка.

- Я думаю, - проговорил чернокнижник, благовоспитанно отхлебнув небольшой глоток, - что к заставе на мосту вас привела та же цель, что и меня?

- Если вы имеете в виду дракона, мэтр, - сказал Лютик, - то так и есть. Я собираюсь сложить балладу на месте. Увы, вот этот десятник, человек, видно, неотесанный, не желает пропускать. Требует Грамоты. И все тут.

- Прощения просим. - Алебардист выпил свое пиво, причмокнул. - У меня приказ никого без Грамоты не пропускать. А похоже, уже все Голополье скучилось тута с телегами и готово отправиться в горы за драконом. У меня приказ...

- Твой приказ, солдат, - насупился Доррегарай, - касается только орущей голытьбы, распутных девок, которые распространяют болезни, воров, подонков общества и гуляк. Но не меня.

- Без Грамоты никого не пропущу, - нахмурился десятник. Клянусь...

- Не клянись, - прервал Три Галки. - Лучше выпей-ка еще. Тэя, налей этому мужественному воину. И давайте присядем, милостивые государи. Пить стоя, торопливо и без соответствующей торжественности не пристало благородным людям.

Расселись на тюках вокруг бочонка. Алебардист, свежевозведенный в благородные, покраснел от удовольствия.