Анджей Сапковский - Предел возможного

Пришпорив коня, чародей направился к голове колонны. Геральт, кинув взгляд на бледное и искаженное яростью лицо Йеннифэр, заранее посочувствовал колдуну. Он знал, в чем дело. Йеннифэр, как и большинство чародеек, была стерильна. Но, как многие чародейки, страдала от этого факта и на упоминание о нем реагировала совершенно дико. Доррегарай, вероятно, знал об этом. Однако, скорее всего, не предполагал, насколько она мстительна.

- Накличет он себе хлопот на голову, - прошипела Йеннифэр. - Ох, накличет. Будь осторожнее, Геральт. Не думай, что, ежели в случае чего ты не проявишь рассудительности, я стану тебя защищать.

- Не волнуйся, - усмехнулся он. - Мы, то есть ведьмаки и безвольные игрушки, всегда действуем рассудительно. Поскольку однозначно и четко помечены границы возможного, в пределах которых мы можем действовать.

- Ну, ну, смотри. - Йеннифэр, все еще бледная, взглянула на него. - Ты обиделся, как девочка, которую обвинили в утрате невинности. Ты - ведьмак, и этого ничем не изменить. Твое призвание...

- Прекрати, Йен, меня начинает мутить.

- Не говори со мной так, ведьмак. А твои тошноты меня мало интересуют. Как и прочие реакции из ограниченного ведьмачьего ассортимента.

- Тем не менее некоторые из них тебе придется увидеть, если ты не перестанешь потчевать меня байками о возвышенных предназначениях и борьбе во благо людей. И о драконах, ужасных врагах племени человеческого, я знаю больше.

- Да? - прищурилась чародейка. - И что же ты такое знаешь, ведьмак?

- А хотя бы то, - Геральт не обратил внимания на резкое, предостерегающее дрожание медальона на шее, - что если б у драконов не было сокровищ, то никакая собака, не говоря уж о чародеях, не заинтересовалась бы ими. Даже странно, что при каждой охоте на дракона неподалеку обязательно крутится какой-нибудь чародей, крепко связанный с гильдией ювелиров. Например, ты. И позже, хотя на рынок должны, казалось бы, посыпаться камни и камушки, они почему-то туда не попадают и их цена не падает. Не рассказывай мне сказочки о призвании и борьбе за выживание расы. Я слишком хорошо и слишком долго тебя знаю.

- Слишком долго, - повторила она, зловеще скривив губы, это уж точно. Но не думай, что слишком хорошо. Ты, сукин сын. Черт, до чего ж я была глупа. А, иди к дьяволу! Видеть тебя не могу!

Она хлестнула вороного, помчалась вдоль колонны. Ведьмак сдержал коня, пропустил телегу краснолюдов, рычащих, ругающихся, высвистывающих что-то на костяных свирелях. Между ними, развалившись на мешках с овсом и побрякивая на лютне, возлежал Лютик.

- Эгей! - орал Ярпен Зигрин, сидевший на козлах, указывая на Йеннифэр. - Чтой-то там чернеет на дороге? Интересно, что? Похоже на кобылу.

- Несомненно! - ответствовал Лютик, сдвигая на затылок сливового цвета шапочку. - Кобыла! Верхом на мерине! Невероятно!

Ярпеновы парни затрясли бородами в хохоте. Йеннифэр сделала вид, будто не слышит.

Геральт остановил коня, пропустил лучников Недамира. За ними, на некотором удалении, ехал Борх, а следом - зерриканки, образуя арьергард колонны. Геральт дождался, пока они подъедут, повел свою кобылу бок о бок с лошадью Борха. Ехали молча.

- Ведьмак, - вдруг проговорил Три Галки. - Хочу тебя спросить.

- Спрашивай.

- Почему ты не завернешь?

Ведьмак какое-то время глядел на него.

- Ты действительно хочешь знать?

- Хочу, - сказал Три Галки, поворачиваясь к нему лицом.

- Я еду с ними, потому что я безвольная игрушка. Потому что я - пучок пакли, гонимый ветром вдоль дорог. Куда, скажи мне, я должен ехать? И зачем? Здесь, по крайней мере, собрались те, с кем есть о чем поговорить. Те, кто не замолкают, когда я подхожу. Те, кто, даже не любя меня, говорят мне это прямо в глаза, не кидают камни из-за заборов. Я еду с ними по той же причине, по какой поехал с тобой в трактир плотогонов. Потому что мне все равно. У меня нет места, куда я мог бы стремиться. У меня нет цели, которая должна быть в конце пути.

Три Галки откашлялся.

- Цель есть в конце любого пути. Она есть у каждого. Даже у тебя, хоть тебе и кажется, будто ты не такой, как все.

- Теперь я тебя спрошу.

- Спрашивай.

- А в конце твоего пути есть цель?

- Есть.

- Счастливец.

- Дело не в счастье, Геральт. Дело в том, во что ты веришь и чему отдаешь себя. В чем твое призвание. Никто не может знать об этом лучше, чем... Чем ведьмак.

- Я сегодня то и дело слышу о призвании, - вздохнул Геральт. - Призвание Недамира - захватить Маллеору. Призвание Эйка из Денесле - защищать людей от драконов. Доррегарай чувствует призвание к совершенно обратному, Йеннифэр, учитывая определенные изменения в организме, не может исполнить своего призвания и мечется из стороны в сторону. Черт побери, только рубайлы да краснолюды не чувствуют никакого призвания, а просто хотят нахапать как можно больше. Может, поэтому меня к ним так тянет?