Анджей Сапковский - Зерно правды

-Как есть - да. Но не как может быть. Я опасаюсь ...

-Чего ты опасаешься?

Чудовище остановилось в дверях комнаты, повернулось к Геральту.

-Мне надоели твои вопросы, ведьмак, которые ты все время задаешь вместо ответа на мои. Видно нужно тебя соответственно спрашивать. Слушай - с некоторых пор у меня паскудные сны. Может, слово, "чудовищные" подошло бы лучше. Правильно я опасаюсь? Коротко, прошу.

-Утром, как проснешься, не бывало у тебя испачканных ног? Хвои в постели?

-Нет.

-А не бывало у тебя ...

-Нет. Коротко, прошу.

-Ты правильно опасаешься.

-Можно этому помочь? Коротко, прошу.

-Нет.

-Наконец-то. Идем, я провожу тебя.

На подворье, когда Геральт поправлял вьюки, Нивеллен погладил лошадь по ноздрям, похлопал по шее. Плотка, обрадованная ласке, наклонила голову.

-Любит меня зверье, - похвасталось чудовище. - И я их тоже люблю. Моя кошка, Жарлочка, хоть и убежала сперва, потом вернулась ко мне. Долгое время это было единственное живое существо, разделявшее со мной мою горькую участь. Вереена тоже ...

Замолчал, скривил пасть. Геральт усмехнулся.

-Тоже любит кошек?

-Птиц, - ощерил зубы Нивеллен. - Проговорился, зараза. Э-э, да что там. Это тебе не купеческая дочка, Геральт, и не еще одна попытка найти зерно правды в старых байках. Это кое-что поважнее. Любим друг друга. Если засмеешься, дам тебе в морду.

Геральт не засмеялся.

-Твоя Вереена, - сказал он, - вероятно, русалка. Знаешь об этом?

-Догадываюсь. Худощавая. Черная. Говорит редко, на языке, которого не знаю. По целым дням пропадает в лесу, потом возвращается. Это типично?

-Более-менее, - ведьмак подтянул подпругу. - Наверное, думаешь, что не вернулась бы, если бы ты стал человеком.

-Уверен. Знаешь ведь, как русалки боятся людей. Мало кто видел русалку вблизи. А я и Вереена ... Эх, зараза. Бывай, Геральт.

-Бывай, Нивеллен.

Ведьмак пихнул лошадь пяткой в бок, поехал к воротам. Чудовище вперевалку шло рядом с ним.

-Геральт?

Слушаю тебя.

-Я не так глуп, как ты полагаешь. Ты приехал сюда следом за одним из купцов, который тут недавно побывал. С ним что-то случилось?

-Да.

-Он был у меня три дня тому назад. С дочкой. Не самой красивой, впрочем. Я приказал дому закрыть все двери и окна, не подал признаков жизни. Они покрутились по двору и уехали. Девица сорвала одну розу с тетиного куста и приколола себе на платье. Ищи их где-нибудь в другом месте. Но остерегайся, места здесь паскудные. Я говорил тебе, ночью в лесу небезопасно. Здесь происходят нехорошие вещи.

-Благодарю, Нивеллен. Буду помнить о тебе. Кто знает, может найду кого-то, кто ...

-Может. А может нет. Это моя забота, Геральт, моя жизнь и моя кара. Я научился ее выносить, привык. Если станет хуже, тоже привыкну. А как станет совсем плохо, не ищи никого, приезжай сюда сам и закончи дело. По своему, как ты умеешь. Бывай, Геральт.

Нивеллен повернулся и бодро зашагал в сторону особняка. Не оглянулся уже больше ни разу.

III.

Округа была безлюдной, дикой, зловеще враждебной. Геральт не вернулся на тракт до сумерек - не хотел делать крюк, поехал напрямик через бор. Ночь он провел на лысой вершине высокого холма, с мечом на коленях, при свете небольшого костра, в который время от времени подкладывал пучки аконита. В середине ночи далеко в долине он заметил огонь, услышал безумные завывания и пение, а также вопль, который мог быть только криком умирающей в мучениях женщины. Поехал туда едва засветало, но обнаружил только вытоптанную поляну и обугленные кости в теплой еще золе. Кто-то сидел в кроне могучего дуба, вопил и шипел. Это мог быть леший, но мог быть и обычный лесной кот. Ведьмак не стал задерживаться, чтобы проверить.

IV.

Около полудня, когда он поил Плотку у родника, лошадь пронзительно заржала, попятилась, оскаливая желтые зубы и грызя мундштук. Геральт привычно успокоил ее Знаком и тогда заметил правильную окружность, образованную торчащими из мха шляпками красноватых грибков.

-Ты становишься настоящей истеричкой, Плотка, - сказал он. - Это ведь обычный чертов круг. К чему эти сцены?

Лошадь фыркнула, задирая к небу голову. Ведьмак потер лоб, наморщил его, задумался. Потом одним прыжком оказался в седле, повернул коня, быстро поскакал назад по своим собственным следам.

-Любит меня зверье, - пробормотал он. - Прости меня, лошадка. Выходит, что ты разумней меня.

V.

Лошадь прижимала уши, фыркала, рвала подковами землю, не хотела идти. Геральт не успокаивал ее - соскочил с седла, перебросил поводья через голову коня. За плечами уже не было старого меча в ножнах из кожи ящериц - его место сейчас занимало сверкающее, красивое оружие с крестообразной гардой и длинной, хорошо уравновешенной рукоятью, заканчивающейся шаровидной головкой из белого металла.