Майкл Крайтон - Стрела времени

— Теперь мне ясно, — протянул Стерн. — И все резервуары разные?

— Совершенно верно. Среди них нет двух идентичных.

«Это была, — подумал Стерн, — одна из типичных научных проблем мирового уровня сложности. Анализ неопределенностей, количественная оценка риска. Мало кто понимал, что большинство научных проблем принимает именно эту форму. Кислотные дожди, глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, вероятность заболеть раком — ответы на эти сложнейшие вопросы всегда выражались в очень приближенном виде, измерялись в обширном интервале „от и до“. Насколько достоверными были данные исследования? Насколько заслуживали доверия ученые, которые проводили работы? Насколько надежными были алгоритм и программа компьютерного моделирования? Насколько определенными были перспективные экстраполяции? Эти вопросы возникали снова и снова. Конечно, средства массовой информации никогда не интересовались этими сложностями, если для них нельзя было выдумать броского заголовка. В результате люди считали науку сухим и скучным явлением, каким она никогда не была. А ведь даже общепризнанные концепции — такие, например, что микробы служат причиной болезней, — вовсе не являлись полностью и неопровержимо доказанными, как это полагает большинство…»

И в данном случае, непосредственно касающемся безопасности его друзей, Стерн столкнулся с неопределенностью в ее классическом проявлении. Нельзя было точно сказать, насколько резервуары пригодны для использования. Было неизвестно до конца, сможет ли диспетчерская вовремя дать предупреждение. Было неясно, следует ли заполнить резервуары медленно сейчас или быстро позже. Они оказались перед необходимостью принимать решение на основе опыта, интуиции и здравого смысла. От этого решения зависели жизни людей.

А Гордон смотрел на него и ждал, что он скажет.

— Есть ли совершенно неповрежденные резервуары? — спросил Стерн.

— Да. Четыре.

— Тогда давайте заполним их сейчас. А потом дождемся результатов поляризационного обследования и компьютерной модели, и после будем заполнять остальные.

Гордон медленно кивнул.

— Я тоже так считаю.

— А какова ваша самая оптимистическая оценка? — спросил Стерн. — Окажутся остальные щиты исправными или нет?

— Я имею основания надеяться, — ответил Гордон, — что они исправны. Но уже через пару часов мы будем знать гораздо больше.

— Добрый сэр Андре, покорнейше прошу вас пройти сюда, — Ги де Малеган сопроводил эти слова приветливым поклоном и плавным взмахом руки.

Марек постарался не показать удивления. Когда он галопом влетел в Ла-Рок, то был готов к тому, что Ги и его люди сразу же прикончат его. Но они, напротив, приняли его чуть ли не как почетного гостя. Сейчас он находился в самом сердце крепости, во втором внутреннем дворе замка, откуда был виден большой зал, в котором уже зажгли свет.

Малеган провел его мимо большого зала в особое каменное строение, стоявшее справа. В окнах этого здания имелись не только деревянные ставни; они были еще и затянуты прозрачными свиными пузырями. В окнах стояли свечи, но они находились не в помещении, а снаружи за пузырями.

Марек понял причину этих предосторожностей еще до того, как вошел в здание, внутри которого имелась единственная большая комната. Вдоль стен на деревянных поддонах были сложены высокими штабелями серые тряпичные мешочки размером с кулак. В одном углу возвышались темные пирамиды чугунных ядер. В комнате стоял специфический острый сухой запах, и Марек точно знал, куда он попал.

В арсенал.

— Ну вот, магистр, — сказал Малеган, — мы нашли одного из ваших помощников.

— Я благодарен вам за это.

В середине комнаты, на полу, скрестив ноги, сидел профессор Эдвард Джонстон. Сбоку от него стояли две каменные ступки со смесями порошков. Третью ступку он держал между коленями и размеренными круговыми движениями перемалывал в ней каменным пестом серый порошок. Увидев Марека, Джонстон не прервал работу. Он вообще никак не высказал своего удивления.

— Привет, Андре, — проговорил он.

— Привет, Профессор.

— Вы в порядке? — поинтересовался Джонстон, все так же спокойно двигая пестиком.

— Да, в общем и целом. Немножко задело ногу. — На самом деле ногу Марека то и дело пронзало болью, но рана была чистой, и он рассчитывал, что через несколько дней она полностью заживет.

Профессор продолжал терпеливо и непрерывно растирать порошок.