Майкл Крайтон - Стрела времени

— Воистину так, — выдавил из себя Крис.

Красивый рыцарь улыбнулся, правда, вовсе не так широко и открыто, как он улыбался, когда вел их в монастырь.

— Господь улыбается вам, — сказал он.

Но радости в его голосе при этих словах не прозвучало.

Времени прошло совсем немного, но обстановка у реки полностью переменилась. Солдаты Арно заняли мельничный мост, и над боевыми башнями теперь развевались зеленые с черным знамена. По обоим берегам реки разъезжали рыцари де Серволя. А по дороге к Ла-Року, поднимая облака пыли, тянулся поток вооруженных людей и крытых фургонов с беззаботно болтающими женщинами и детьми, одетыми в отрепья. А рядом тянулись тяжелые телеги, груженные огромными брусьями — это были разобранные гигантские катапульты, предназначенные для того, чтобы метать камни и горящие бревна в осажденную крепость.

Рыцарь нашел пару лошадей — жалких кляч с отметинами на шеях от хомута, к которому прикрепляли плуг. Держа лошадей под уздцы, он провел Криса и Кейт мимо заставы возле арки.

Сзади донесся шум, и Крис оглянулся. Он увидел дюжину людей, которые, стоя по колено в воде, толкали чугунную пушку на деревянном лафете. Ему удалось разглядеть, что пушка заряжалась с казенной части. Крис смотрел на нее как зачарованный. Мало того, что с тех пор не сохранилось ни одного подобного орудия, в хрониках даже не попадалось их описаний.

То, что в те времена уже использовалась примитивная артиллерия, было общеизвестным фактом: археологи откопали пушечные ядра при раскопках поля боя возле Пуатье. Но историки полагали, что орудия применялись крайне редко и их использовали в основном для престижа и демонстрации не столько силы, сколько богатства. Но сейчас, когда Крис смотрел, как люди напрягали все силы, чтобы вытащить из воды чугунную чушку и водрузить ее обратно на телегу, ему стало ясно, что ради символического предмета таких усилий никто предпринимать не стал бы. Орудие было тяжеленным, оно тормозило движение всей армии, которая, конечно же, стремилась достигнуть стен Ла-Рока до темноты. Казалось, ничто не мешало оставить орудие в воде и вытащить его позже. Но поднявшаяся вокруг него суматоха могла говорить только об одном: пушку намеревались использовать с самого начала штурма.

«Но каким образом? — подумал он. — Стены Ла-Рока толщиной в десять футов. И пушечному ядру пробить их не под силу».

Красивый рыцарь поднял руку в прощальном салюте.

— Да примет вас бог под свою длань и пошлет вам безопасную дорогу.

— Да благословит вас господь, и да ниспошлет он вам свою благодать, — ответил Крис.

Затем рыцарь подхлестнул их лошадей, и те ленивой рысцой понесли своих наездников в сторону Ла-Рока.

По дороге Кейт рассказала Крису о том, что они нашли в келье Марселя, и о Зеленой часовне.

— А ты знаешь, где она находится? — спросил Крис.

— Да. Я видела ее на обзорной карте. Она расположена примерно в полумиле к востоку от Ла-Рока. Туда ведет лесная дорога.

Крис вздохнул.

— Теперь мы знаем, как найти этот чертов проход, — сказал он, — но маяк был у Андре, а Андре мертв. И мы все равно не сможем вернуться домой.

— Нет, — возразила Кейт, — маяк у меня.

— Да ну?

— Андре отдал его мне на мосту. Я думаю, он знал, что не сможет выбраться оттуда живым. Он мог убежать и спастись, но не сделал этого. Он остался и спас меня.

Она негромко заплакала.

Крис ехал молча. Он вспоминал, как посмеивались аспиранты над увлечением Марека: «Вы только представьте себе — он действительно верит в это дурацкое рыцарство!» Они принимали его поведение за эффектную позу. Ребята считали, что он разыгрывает вычурную роль, ведь в конце двадцатого столетия нельзя убедить людей в том, что ты на самом деле веришь в честь и правду, в телесное здоровье, в необходимость защищать женщин от опасности, в святость истинной любви и тому подобную чепуху.

Но, очевидно, Андре по-настоящему верил во все это.

Они проезжали по местности, которая, казалось, родилась в тайных безднах ночного кошмара. Бледный диск солнца чуть проглядывал сквозь тучи пыли и дыма. По сторонам дороги тянулись виноградники, но все лозы были сожжены; от них остались лишь почерневшие пни, от которых поднимались струйки дыма. В погубленных садах деревья вздымали к небесам обугленные ветви. Сожжено было все.

Отовсюду доносились жалобные стоны раненых солдат. Многие из отступавших упали прямо возле дороги. Некоторые еще дышали, но лица большинства смерть уже окрасила серым.