Майкл Крайтон - Стрела времени

— Да.

Уонека усмехнулся.

— Что ж, прекрасно.

— Прекрасно.

В телефонной трубке снова щелкнуло, и он услышал женский голос:

— Пожалуйста, не кладите трубку. Я соединяю вас с нашим старшим вице-президентом, доктором Гордоном.

— Благодарю вас. — «Н-да, старший вице-президент», — подумал он.

Еще один щелчок, потом скрипучий голос:

— Джон Гордон. Слушаю вас.

— Доктор Гордон, с вами говорит Джеймс Уонека из полицейского управления Галлапа, — сказал он. — Я звоню из больницы МакКинли в Галлапе. Боюсь, что у меня для вас плохие новости.

И он вкратце изложил события последних часов.

— Да-да, офицер Уонека, большое спасибо, — сказал Гордон в трубку. — Мы примем все меры. Да-да. Мы немедленно займемся этим. Еще раз большое спасибо.

Гордон выключил телефон и обратился к Дониджеру:

— Трауб мертв, и они идентифицировали его тело.

— Где?

— В Галлапе. Мне позвонил коп из отделения «Скорой помощи».

— Что они думают о причине смерти?

— Они точно не знают, хотя предполагают острую сердечную недостаточность. Но у них проблема с его пальцами. Нарушение кровообращения. Они собираются произвести вскрытие трупа. Это требование закона.

Дониджер раздраженно отмахнулся:

— Нашли гребаную проблему. Вскрытие трупа ничего им не даст. У Трауба произошла ошибка в транскрипции. Они никогда не смогут этого вычислить. И какого черта вы тратите впустую мое время из-за такого дерьма?

— Один из ваших служащих только что умер, Боб, — возразил Гордон.

— Ах да, конечно, — холодно ответил Дониджер. — И знаете что? Все, что я могу сказать по этому поводу, — мне на это насрать. Я сожалею. О, конечно, конечно. Пошлите цветы. Только займитесь этим сами, хорошо?

В подобные моменты Гордон обычно глубоко вздыхал и напоминал себе, что Дониджер ничем не отличается от большинства других агрессивных молодых предпринимателей. Он напоминал себе, что, если отбросить сарказм, Дониджер почти всегда оказывался прав. И еще он напоминал себе, что именно так Дониджер вел себя всю жизнь.

Роберт Дониджер рано обнаружил признаки гениальности; технические учебники он начал читать, еще когда учился в начальной школе. К девяти годам он уже мог собрать любой электронный прибор — радиоприемник или телевизор, — копаясь в вакуумных трубках, транзисторах и проводах до тех пор, пока устройство не начинало работать. Когда его мать как-то раз в тревоге сказала ему, что боится, как бы он не устроил сам себе казнь на электрическом стуле, он ответил ей: «Не будь идиоткой». А когда умерла его любимая бабушка, Дониджер с сухими глазами сообщил матери, что старая леди была должна ему двадцать семь долларов и он ожидает от матери возмещения этого долга.

Окончив с отличием физический колледж в Стэнфорде в возрасте восемнадцати лет, Дониджер поступил в лабораторию «Ферми» близ Чикаго. Там он проработал шесть месяцев и ушел, заявив директору лаборатории, что физика элементарных частиц годится только для онанистов. Он возвратился в Стэнфорд, где работал в области, которую счел более многообещающей: магнетизм в условиях сверхпроводимости.

В это время ученые всех отраслей знания уходили из университетов и учреждали компании для эксплуатации своих открытий. Дониджер поступил так спустя год. Он основал «Тех-Гэйт», компанию, изготавливавшую компоненты для прецизионных микросхем методом травления, который Дониджер изобрел буквально между делом. Когда Стэнфордский университет выразил протест: дескать, Дониджер сделал это открытие, работая в университетской лаборатории, тот отмахнулся: «Если вы считаете, что здесь есть проблема, то подавайте на меня в суд. Или же заткнитесь».

Именно в эпоху «ТехГэйта» резкий стиль управления Дониджера стал знаменитым. Во время встреч с работавшими у него учеными он обыкновенно сидел в углу, раскачиваясь на стуле, и забрасывал говоривших вопросами: «А что вы думаете об этом?», «Почему вы не делаете этого?», «А почему это происходит?» Если ответ удовлетворял его, он говорил: «Возможно…», и это было наивысшей похвалой, которой кто-либо когда-нибудь удостаивался от Дониджера. Но если ответ его не устраивал — а обычно бывало именно так, — то он рычал: «У вас что, мозги совсем высохли? Не прикидывайтесь идиотом! Вы хотите так и умереть дураком? У вас в башке нет и половины извилины!» А раздражаясь по-настоящему, он швырялся блокнотами и карандашами и кричал: «Жопы! Все вы затраханные жопы!»