Павел Молитвин - Железный замок, или Сказка о разбуженном принце

Приоткрытые губы девушки дрогнули, и принц, почувствовав, что ему не хватает воздуха, попятился и опустился на металлическое основание соседнего саркофага.

— Светлый лик ее явился мне…

В голове принца проносились обрывки никогда не слышанных им стихов, и медленная торжественная музыка звучала откуда-то из неведомого далека.

— В золоте хрустальных отражений Девы неземная красота…

Принц помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения, но слова и музыка наплывали звенящими льдинками, затягивали в какой-то сладостный омут…

— Волнами волос ее рассветных я опутан был и опьянен, будто золотым дождем омытый, в сон волшебной тайны погружен…

— Проклятые чародеи! — в отчаянии воскликнул принц, отбросив бесполезного Сокрушителя. Хрустальная крышка гроба так плотно примыкала к металлическому основанию, что не оставалось ни малейшей щелки, в которую можно было бы просунуть лезвие меча, дабы использовать ее как рычаг. Хрусталь же был так прочен, что удары меча не оставляли на нем даже царапины.

— Что же делать? — Принц беспомощно оглянулся по сторонам и наклонился к цветным кружкам, вделанным в основание саркофага. Уже не в первый раз он с недоумением рассматривал овальные окошечки, за стеклами которых пестрели непонятные значки. Он догадывался, что эти чародейские письмена и закорючки как-то связаны с туманом, в который погружена Божественная Дева, что, вероятно, существует тайный шифр, при помощи которого можно освободить ее из хрустального гроба и разбудить от волшебного сна, — но как его узнать? Он уже пробовал читать немногие сохранившиеся в памяти молитвы, обращался к Всевышнему с горячими просьбами и, разодрав одежду, даже выложил на хрустальную крышку гроба все свои обереги и талисманы, однако, как и следовало ожидать, они не подействовали. Такие же точно цветные кружки он уже встречал в разных помещениях замка и знал, что если на них надавить пальцем, сработает невидимая пружина, и они утонут в массиве стены. Он хотел было нажать и на эти, но не посмел — кто знает, не причинит ли это вреда Божественной Деве?

В задумчивости принц опустился на пол. Он не ел и не пил с тех пор, как попал в эту уставленную хрустальными гробами комнату, а времени, вероятно, прошло уже немало. Может, на сытый желудок голова у него будет работать лучше, и стоит позвать «водомерку», попросить, чтобы она принесла ему воды и пищи? Он сосредоточился, послал мысленный приказ в глубины замка и снова уставился на испещренную таинственными знаками стену саркофага.

Легкий топоток «водомерки» заставил его очнуться от раздумий. Приблизившись, она протянула ему цилиндрик с питьем и несколько цветных кубиков, скрепленных между собой прозрачной смолой.

Не дожидаясь, когда «водомерка» откупорит цилиндрик, принц пробил его крышку кинжалом и сделал несколько глотков желтой горьковатой жидкости. Потом взгляд его упал на «водомерку», неподвижно ожидавшую приказаний, и догадка, яркая, как вспышка молнии, мелькнула у него в мозгу. А почему бы не попросить «водомерку» открыть хрустальный гроб? Быть может, она знает тайный шифр?

Принц поднялся и, глядя на спящую Деву, попытался как можно отчетливее представить откинутую крышку гроба. «Водомерка» зашевелила усиками, блеснула расположенными на них глазами и двинулась к саркофагу. Принц затаил дыхание. Вот ловкие лапы коснулись зеленого кружка, утопив его в основание саркофага, синего, надавили на металлический рычажок…

— Ну?.. — нетерпеливо спросил принц.

«Водомерка», словно испугавшись его голоса, перестала стрекотать и стремительно унеслась из зала.

Под хрустальной крышкой гроба по-прежнему плавало золотистое сияние, лицо Божественной Девы оставалось спокойным — она продолжала спать.

— Не получилось.

Усталость и апатия нахлынули на принца. Он сел на пол и, прислонившись спиной к стене соседнего саркофага, прикрыл глаза.

— А эла ви гу э лэ? — спросил глубокий бархатный голос.

Принц, очнувшись, вскинул голову и тут же, ослепленный, зажмурился. Потом медленно, не вполне веря в реальность происходящего, разлепил веки.

Девушка с сияющим, словно солнце, телом склонилась над ним. Ее лицо было совсем близко, концы ее кос касались его ног, а темно-фиолетовые глаза, широко распахнутые от изумления, глядели прямо в глаза принца.

— Вива ди моруэтэ гу интерна соло? Монари э нура элеверси? Буну э рэ?

Принц вскочил на ноги: