Уитли Страйбер - Точка Омега

Пока ни у кого не возникло подозрений, что в этом замешан спятивший офицер ЦРУ, который в Мехико приносил наркокурьеров в жертву древним богам.

Мак лег на спину и, изображая безразличие, уставился на светло-розовые цветы, которыми усыпаны ветви яблони. Выше и позади дерева виднелась верхушка стены и сверкающая на солнце колючая проволока.

Он услышал, как затих мотор, и понял, что сейчас появится пассажир. Действительно, задняя дверь слегка приоткрылась, и водитель обошел машину.

Наружу выбралась высокая девушка, потянулась, расправила плечи и тряхнула волосами, как будто сегодня впервые увидела солнечный свет — каштановые волосы, загорелая и… кажется, правильное слово «невыразительная»? В том, как она двигалась, была какая-то неуверенность, однако она держалась как человек, привыкший контролировать свою жизнь.

Девушка не показалась Маку сумасшедшей, даже слегка, и потому сразу его заинтересовала.

Она на мгновение замерла перед громадным фасадом особняка, положила руки на бедра и принялась его разглядывать. Ну, нет ничего удивительного в том, что строй мощных колонн, красная кирпичная кладка и величественные двери производят впечатление. На нормального человека, по крайней мере.

Потом решительно и одновременно немного неуверенно — Мак сразу понял, что эта девушка совсем не проста, — она вошла внутрь.

Ему требовалось узнать ее фамилию, причем прямо сейчас, но все, что они здесь делали, проходило под грифом «совершенно секретно», и могли возникнуть проблемы. На самом деле завеса тайны была настолько плотной, что люди, которые в детстве вместе проходили обучение под руководством Чарльза Лайта, сына Бартоломео, находились в состоянии такой глубокой амнезии, которую не могли индуцировать даже в ЦРУ. Они не были безумны, но считали себя сумасшедшими, и это являлось высшим достижением системы безопасности.

Мак наблюдал за новенькой, которая почти сразу вышла из дома и направилась к воротам, всем своим видом демонстрируя поразительную женственность.

Она остановилась перед толстыми железными прутьями, сестра Беверли Кросс прошла по зеленой лужайке и повела ее обратно в дом. Всхлипывания девушки разорвали тишину дня.

Когда сестра Кросс попыталась подтолкнуть ее к двери, она вырвалась и шагнула на выложенную кирпичом террасу, которая изящным кольцом охватывала переднюю часть здания.

Девушка достала сигарету и закурила. Мак наблюдал. Затяжка, белый дым, сигарета сдвинулась в сторону, затяжка, белый дым, снова в сторону.

И вдруг совершенно неожиданно его окутал красный цвет, розово-алая дымка. Закат? Нет, что-то другое. Мак попытался от него отмахнуться, но обнаружил, что не может пошевелить руками.

Он страшно испугался и вскрикнул, почувствовав что-то теплое у себя на лбу, и услышал голос, молодой, женский:

— Все в порядке, Мак, все закончилось.

Вкус резинового кляпа помог ему сообразить, что он подвергся сеансу шоковой терапии.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила медсестра.

Когда он втянул в себя воздух, вокруг начала проступать комната, выложенная плиткой и заставленная отвратительными приборами. Голова Гленды Фаттермэн подпрыгивала вверх-вниз, точно голова испуганной морской птицы.

— Мак?

— Я почти в порядке. — Он огляделся по сторонам. — Извините. Думал… что я во дворе.

— Чуть раньше ты там был.

— Мне приснилась девушка? Красивая?

— Она у нас новенькая. И не приснилась тебе. Ты видел, как ее привезли.

Когда Мак попытался слезть со стола, доктор Форд сказал:

— Еще рано, приятель.

Мака страшно раздражало, что приходится терпеть их дурацкие процедуры, но что он мог сделать? Это самое надежное прикрытие, которое он мог для себя выбрать, но ему не следовало забывать об опасности, что его могут раскрыть. Поэтому он терпеливо сносил сеансы электроконвульсивной терапии, хотя нисколько в ней не нуждался.

Из-за них Мак многое забывал, иногда даже слишком. Поэтому делал записи, которые прятал у себя в комнате; впрочем, он знал, что рано или поздно их найдут. Значит, время имело решающее значение. Ему требовалось завершить задание, состоящее из двух частей. Первое: выяснить, что здесь так старательно скрывают, чтобы забрать у них и отдать людям, действительно заслуживающим спасения. И второе, исключительно приятное дело — уничтожить это место.

Условия внешней среды ухудшались гораздо быстрее, чем Дэвид представлял возможным, и связанные с этим проблемы заставили его на время забыть о тайнах, которые так тщательно скрывались в клинике. Почерневшие тела Обри Денман и ее потерпевшего поражение охранника быстро похоронили в дальнем конце сада.