Уолтер Хант - Темное Крыло

Офицеры принялись аплодировать, раздались возгласы "браво!" и "истинный джентльмен!", а затем все вернулись к прерванной беседе. Незаметно появившийся дневальный быстренько убрал осколки.

- Что все это значило? - спросила Элайн Белл.

- Старая традиция, - улыбнулся Сергей. - Эти бокалы сделаны из коркиранского хрусталя, сказочно красивого и невероятно дорогого. К тому же они очень хрупки и имеют свойство разбиваться, как правило, в руках молодых лейтенантов во время их первого похода.

Держа в руке бокал, Сергей слегка повернул его, чтобы Элайн могла увидеть розу, вырезанную на стенке бокала.

- Поскольку мы не хотим разорить юношу, а также хотим и впредь пользоваться хрусталем и фарфором, существует простое правило: когда офицер в первый раз разбивает какой-либо предмет из обеденного сервиза, вся команда сбрасывается на возмещение ущерба. Стало быть, наш юный лейтенант только что получил ссуду.

- Понятно... Скажите, коммодор, а сами вы...

- О да. Во время моего первого похода на "Ланкастере" мне поручили следить за сервировкой стола на торжественном обеде в честь коммодора Брайанта. Так вот, я столкнул со стола супницу из делфтского фарфора и удостоился такой же песни от помощника капитана и офицера-распорядителя обеда. Они сказали, что я должен запомнить их доброту по крайней мере на пять будущих походов.

Капитан Белл не могла удержаться от смеха. Сергей поймал себя на том, что смех Элайн Белл ему нравится. Он решил сменить тему разговора.

- Любопытно было бы узнать ваше мнение о новом адмирале.

- Мне всегда казалось, сэр, что это недальновидная политика высказывать мнение о ком-либо из вышестоящих начальников другому начальнику.

- Это правильно, капитан. За вашу дальновидность! - Он поднял бокал и сделал большой глоток. - Но мое любопытство продиктовано не политикой. Я просто хотел узнать ваше мнение.

- Это входит в список ваших привилегий? - Она посмотрела по сторонам, словно хотела убедиться, что к их разговору никто не прислушивается. При этом, как показалось Сергею, Белл и Корнийо обменялись каким-то сигналом с помощью едва заметного движения рук.

- Совершенно верно.

- При всем уважении к адмиралу, я сказала бы, что лорд Марэ в короткий срок смог осуществить грандиозную сделку. Смысл ее заключается в том, чтобы убедить большинство старших офицеров флота, что он не приведет нас к катастрофе.

- Большинство?

- Ну, почти всех. Офицеры высшего звена - скептики по натуре, сэр.

- То же самое говорит и Марк Хадсон. При этом имени во взгляде Элайн Белл появилась настороженность, словно Сергей проник в ее мысли.

- Извините, что прервал вас. Продолжайте, пожалуйста.

- Мы - солдаты, сэр, которые должны выполнять свою работу, и нам хотелось бы верить, что нам предоставят право делать ее самим. Война с зорами легла на плечи двух поколений, и ее можно было бы выиграть раньше, если бы она велась более решительно. - Она замолчала, следя за его реакцией, будто оценивала, насколько тверда почва под ногами.

Обычаи кают-компании, когда любые слова, произнесенные здесь, не выходили за пределы этих стен, за исключением разве что призывов к измене, защищали Элайн Белл, и все же у нее еще оставались сомнения в искренности коммодора.

- Прошлое нельзя изменить, - сказал Сергей, и перед его глазами возникли образы Пергама: ангарная палуба "Густава Адольфа", флагмана Теда Мак-Мастерса; разлетающиеся на куски малые корабли, опрокидывающиеся в космос в безмолвном танце смерти. - Если бы вы, капитан, были на месте адмирала, что бы вы сделали?

- Врезала бы им что есть силы и не подписывала бы никаких соглашений, пока не убедилась, что они никогда больше не поднимутся.

- Но мы говорим об этом уже на протяжении шестидесяти лет.

- Говорить и делать - разные вещи, коммодор. У нас никогда не было возможности делать.

- Не забывайте, что у нас еще есть император и Ассамблея, капитан Белл. Рано или поздно, но нам придется держать ответ и перед ними, - он жестом руки показал на присутствующих в кают-компании. - Здесь собрались лучшие офицеры флота, но существует черта, за которой не они, а только император и Сенат могут решать, окончена война или нет.

- Но здесь нет ни императора, ни Сената!

- Я вас не понимаю.

- Здесь только мы, сэр. Если адмирал так же хорош на деле, как на словах, именно мы и решим исход этой войны.

Не произнеся больше ни слова, она слегка наклонила голову в знак окончания беседы и направилась к своему помощнику.