Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы

Костюченко в два прыжка преодолел лестничный пролет, развернулся на площадке, нащупывая на ходу кобуру... Шаги не отставали...

Он уже почти достал пистолет, когда услышал крик за спиной:

– Стой! Не стреляй!

Костюченко обернулся. За ним бежал Микола, громко топая высокими форменными ботинками.

На площадке первого этажа они застыли, переводя дыхание.

– Это... ты? – спросил Костюченко. Микола молча кивнул.

– А я... это... звонок... услышал... В дежурке... Микола снова кивнул. Похоже, это объяснение устроило их обоих.

Костюченко собрался. Шумно выдохнул:

– Пойду позвоню в прокуратуру.

Микола кивнул в третий раз. И пошел за ним следом. У Костюченко язык не повернулся приказать ему вернуться на пост, в ИВС.

Он слишком хорошо видел перед глазами ухмылку, застывшую на окровавленных губах мертвеца.

Одиннадцать часов двадцать три минуты. Москва. Митино.

Николай Михайлович Севастьянов стоял перед зеркалом в глубокой задумчивости. Со стороны могло показаться, что генерал любуется красивой сединой, присыпавшей аккуратно стриженую голову будто солью с перцем.

«Соль с перцем» – так назывался окрас его любимого миттельшнауцера Снапа. Пес сдох от старости четыре месяца назад. Всему свое время. Снапу пора было сдохнуть.

Но сейчас Севастьянов не вспоминал о нем. Он просто смотрел на себя в зеркало.

Старший сын, Александр, в прошлом году погиб в Чечне. Это казалось почти невероятным. Невозможным. Новости из Чечни, озвученные телевизором, были такими спокойными. Умиротворяющими. Казалось, там прекратили убивать навсегда, и злобные горцы с признаками вырождения на бородатых лицах теперь дарят всем розы и подумывают о поголовном переходе на растительную пищу, лишь бы не резать больше баранов. Лишь бы не видеть больше крови.

Но Александр погиб. Молодой капитан, командир полковой разведки, он никогда не прикрывался именем отца. И если кто-нибудь, не скрывая недоверия (ну как же, папаша-генерал мог выхлопотать сыну теплое местечко!), спрашивал:

– Скажите, а вы не... тот самый Севастьянов, сын Николая Михайловича? – Александр с гордостью отвечал:

– Да, ТОТ САМЫЙ. Александр Николаевич Севастьянов.

Ему было чем гордиться. Фамилию боевого генерала знали все. Все, кому было положено ее знать.

За годы службы отец не заработал ни на роскошный особняк, ни на шикарный «мерседес»... Трехкомнатная квартира в Митине, «девятка» и дача-развалюха у черта на куличках. Его наследство было куда более весомым: он передал сыновьям ФАМИЛИЮ – такую, которую не стыдно носить. А это далеко не у всех получается.

Александр повел боевую группу в глубокий тыл бандитов и не вернулся. Никто из группы не вернулся. Такое вот странное совпадение, хотя о предстоящем рейде знали очень немногие. Пять человек.

Севастьянов машинально поднял ладонь с растопыренными пальцами. Всего пять. И один из них... Один из них оказался предателем, генерал не верил в совпадения.

Он не знал, как погиб его сын, не знал, какими были его последние минуты. Может быть, страшными... по-настоящему страшными.

В одном он был уверен наверняка. Сын погиб достойно, как и подобает офицеру. В конце концов, человек выбирает не ЖИЗНЬ. Он выбирает способ СМЕРТИ. Хочешь тихо-мирно отдать концы в своей постели, окруженный равнодушными детьми и сопливыми внуками? Тогда иди в юристы, стоматологи или пивовары. Офицеры не умирают. Они погибают. Они готовы к этому – едва переступив порог военного училища. По крайней мере, сам генерал так думал. И его старший сын думал так же.

А младший... Сначала он тоже был военным, но, дослужившись до старшего лейтенанта, демобилизовался. Подался в бизнес и теперь строит коттеджи. Тоже использует отцовское наследство – на всю катушку. Но не так, как старший. И совсем не так, как хотел бы сам генерал.

С младшим, Андреем, он почти не общался. Зато мать... (Он привык называть жену «матерью». Так оно и было. У Валентины было три сына – муж и двое пацанов.) Зато мать в последний год буквально не отходила от него ни на шаг, и даже переехала к нему жить – в большой загородный дом на Ильинском шоссе.

У Александра не осталось ни вдовы, ни детей. А у Андрея– уже двое. Вторая жена и второй ребенок. «Гражданская» жизнь испортила парня окончательно. Но мать не могла на него нарадоваться – мальчик жив и здоров. При деле и сыт.

Нет, если где-то и остались настоящие мужчины, для которых «честь» – не пустое слово, так только в армии. Правда, им тяжело. Неимоверно тяжело. Мизерное денежно-вещевое довольствие (генерал не мог без отвращения произнести слово «зарплата»), далекие гарнизоны, упавший престиж профессии военного. Раньше девчонки вешались на шею молодым лейтенантам, а теперь и от полковников шарахаются. Им сразу генералов подавай. Но ведь... «Чтобы стать генеральской женой, надо выйти замуж за лейтенанта». Разве не так? А иначе – что это за семья? Любая дура придет на все готовое. Да не одна.