Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы

Он встряхнул плечами, поправил сбившийся от ходьбы ранец и зашагал быстрее. «Знаешь что, Наталья? А пошла ты!..»

Он расхохотался и прибавил шагу.

«День уже прожит не зря. А ведь это – только начало. Что-то будет дальше?»

Он еще не знал, что будет дальше. А и узнал бы – все равно бы не поверил.

Невдалеке от него приземлялась та самая носатая коротышка. Он не стал гадать, как ее зовут. «Носатая коротышка» звучало вполне неплохо. Конечно, он ей об этом не скажет – она наверняка обидится. И зря. Она не поймет, что он не вкладывает никакого отрицательного смысла в эти два слова. Наоборот, для него они звучат ласково. Почти как «любимая» или «милая». Только – повеселее. И не так избито.

Нет, нет. Как бы дальше ни повернулось, он никогда не произнесет это вслух. Но про себя будет звать ее только так. «Моя носатая коротышка!» Он и не заметил, как вкралось слово «моя». Привет оттуда.

«Им, понимаете ли, нужны четкие ориентиры. Они будут бороться только за то, что считают своим. Они всегда стремятся сделать своим то, что для них ценно. И наоборот – то, что „мое“, то для них и ценно. Ну а если это „мое“ приходится с кем-то делить, тогда какое же оно „мое“? Прочь не задумываясь! Радость обладания должна быть абсолютной. Все – или ничего!»

Ехидный внутренний голос заметил: «Это как раз то, что женщины называют „мужским эгоизмом“. Не правда ли?»

«Кой мне черт эта правда? Может быть, женщины и правы. Со своей точки зрения. Но если я попытаюсь эту точку зрения оправдать или, не дай бог, принять, то снова ЗАЗВЕНЮ. А я больше не собираюсь этого делать».

Коротышка приземлялась медленно. В ней было, наверное, вполовину меньше весу, чем в самом Мезенцеве. И от этого она нравилась ему все больше и больше.

Она попыталась вытянуть ноги, но тут же опустила их, словно боялась напрячь раньше времени. Но в этом-то и была ошибка!

«Вытяни и напряги ноги!» – хотел крикнуть Мезенцев. Но она бы все равно его не услышала. А может, дело было в том, что ей тяжело держать ноги на весу? Значит, живот у нее не такой уж и плоский?

«Посмотрим», – подумал Мезенцев. Он даже не заметил, что у него не возникло никаких сомнений. «Посмотрим», словно это было делом давно решенным. Шампанское, потом постель и тщательное разглядывание живота.

Коротышка снова сдвинула и напрягла ноги. Она чуть было не опоздала. Инструктор пугал их неизбежными переломами лодыжек, но Мезенцев почему-то думал, что он преувеличивает. По его мнению, ничем более серьезным, чем обычный вывих, это не грозило. И все-таки – нужно быть осторожней.

Девушка приземлилась. Купол еще медленно опускался, слабый ветерок относил его в сторону востока – туда, где виднелась белая двухэтажная башенка диспетчерской.

Коротышка не удержалась, упала на спину и, как ему показалось, ударилась головой. Хорошо, что на ней шлем с толстым слоем поролона внутри. Ее ноги в маленьких – даже отсюда Мезенцев видел, насколько они маленькие, наверное, у него ладонь больше! – кроссовках смешно задрались вверх. Затем она попыталась встать, но делала это как-то нелепо. По-женски.

Она перекатилась на бок, потом на живот, подтянула под себя колени и, упираясь ладонями в землю, попробовала подняться.

Парашют в это время одним краем лег на траву, и дальше, наверное, все было бы хорошо, если бы не сильный порыв ветра.

Желтый шелк, снова почувствовав знакомую стихию, надулся и потащил за собой маленькое худое тело.

– За нижние стропы! – крикнул Дмитрий. Это вырвалось у него само собой. Инструктаж крепко засел в голове. Им ведь так и говорили: «Если вас все-таки потащит, то не держитесь за ВЕРХНИЕ стропы. Найдите НИЖНИЕ и хорошенько дерните за них!»

Но коротышка вела себя естественно: она дергала за то, что было под рукой, ближе к ней, и от этого купол надувался все больше и больше.

Мезенцев, представляя, насколько глупо он, должно быть, выглядит со стороны, бросился к девушке.

Ранец не болтался за спиной, он был крепко пристегнут. Нет, ранец ему ПОЧТИ не мешал. Но стропы и купол... Они немного стягивали руки. Сзади – ранец, впереди – «запаска», на руках – капроновые стропы и шелк. Он напоминал себе пузатого горбуна, укравшего чужое белье вместе с веревкой и теперь убегающего со всех ног от разгневанной хозяйки.

От этой мысли хотелось смеяться, но он пытался сдерживаться: боялся, что девушка подумает, будто он смеется над ней.

Хорошо, что это был просто порыв ветра – он налетел и стих так же внезапно, как и появился. Мезенцев подбежал к коротышке и, путаясь в своем куполе, попытался нашарить нижние стропы ее парашюта.