Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы

Так же и с компьютером. Ваня тыкал в различные штуковины, а Сережка терпеливо объяснял ему, что это – кулер, или процессор, или черт еще знает что такое. Отца бы он сразу осадил, но Ване разрешалось все.

И однако, несмотря на такую сомнительную помощь, Сережка собрал компьютер даже быстрее, чем было написано в рекламных проспектах на Савеловском рынке: «Сборка любой конфигурации за час!»

Николай гордился детьми. Он только прятал от Вани зажигалки и спички, а от Сережки – телефонный справочник, боялся, что любознательный пацан выучит его наизусть.

Но его опасения были напрасными. В последнее время Сережка нешуточно увлекся генетикой. Правда, он никому об этом не говорил. Однажды Лена убиралась в детской и нашла спрятанные пособия по молекулярной генетике. Все они были неподъемными и к тому же на английском языке.

Она пришла к мужу и голосом, дрожащим от слез, спросила:

– Что это? Зачем ему все это?

Николай крепко обнял ее и прижал к себе. Он задрал голову к потолку, в глазах вдруг защипало, и поперек горла встал какой-то комок. Он поцеловал жену в макушку и сказал:

– Все в порядке, мать. Все в порядке. У нас все хорошо. Положи на место и не говори, что видела. У нас... – Он хотел добавить «замечательные дети», но дыхание вдруг перехватило, и он еще раз поцеловал жену.

Они стояли, обнявшись, несколько минут. Потом он сказал:

– Я пойду на лестницу. Покурю. А ты положи все на место.

Николай знал, в чем причина нового увлечения Сережки. А если так – значит, все действительно хорошо. И чего нас жалеть? У НАС ВСЕ ХОРОШО.

– Ты, наверное, хотел есть, а? – Николай прищурился. – Проголодался, обжора?

Ванин рот растянулся до ушей. Он обрадовано закивал:

– А... е... вку... А... е... вку! – и ткнул пальцем в потолок. «Что это может означать? Тарелку – понятно. А при чем здесь небо?»

– Уже встаю. – Николай откинул одеяло. – Что-то я разоспался сегодня.

Он нащупал босыми ногами тапки и, шаркая, дошел до стула, где на спинке висела одежда: футболка и джинсы. – Сейчас позавтракаем, а потом пойдем позвоним маме и

Сержику.

Еще одно Ванино словечко. Он называл брата Сержиком. Оставалось только удивляться, откуда он подцепил это. Неужели сам придумал?

Что он сделает на завтрак? Скорее всего, глазунью. Ваня говорил «а.. у... йя...» и смешно выпучивал глаза. Глазунья – значит, глаза. Связь очевидная. Только идиот может не понимать этого. Но ведь Ваня не был идиотом.

Вот в чем штука! Николай в который раз поймал себя на мысли, что не считал Ваню идиотом и вообще – неполноцен ным. Просто он немножко не такой, как все. Ну и ладно. И хватит об этом.

Он вышел на веранду и нагнулся над умывальником. Сложил ладони ковшиком и ткнул ими в железный стержень.

Николай умывался, с наслаждением отфыркиваясь. Не глядя, он протянул руку к мыльнице, намылил лицо и руки и стал смывать пахнущую яблоком пену.

Когда он открыл глаза, то увидел, что на дне раковины краснеют какие-то сгустки. И почувствовал металлический вкус во рту.

Николай провел ладонью по губам.

Кровь! Откуда? Внезапно словно молния проскочила у него в голове. Короткий, но очень болезненный разряд пробил мозг– от уха до уха.

Николай покачнулся и чуть не упал.

Боль была нестерпимой. Но, к счастью, она длилась очень недолго: всего лишь долю секунды. Она исчезла – так же быстро, как и появилась. Но... Она не исчезла БЕССЛЕДНО. Что-то осталось. Что-то изменилось. Что-то... Он сам не мог понять что.

Николай снял с плеча полотенце. На светлой ткани остались две красные полосы. Кровь по-прежнему сочилась из ноздрей.

– А...а!.. А...а!.. – Ваня подошел к нему и взял за руку.

Ему было шестнадцать, но по росту он уже догнал отца. Правда, мальчик был таким белым и рыхлым... «Рыцарь Белой Луны», – называл его Сержик. И Ване очень нравилось быть Рыцарем. Пусть даже Белой Луны.

Любая палка в его руках превращалась в меч, и тогда стоять рядом с ним становилось опасно Ваня крушил все, что попадалось на пути. Но при этом он так улыбался, что никто и не думал возмущаться, попав под горячую руку Рыцаря Белой Луны. Даже Сержик, скалясь от боли, потирал ушибленное место и говорил:

– Вон, вон, смотри! – и показывал на густые заросли травы, вполне годившиеся на роль неприятельских солдат. – Снеси им головы, доблестный кавалер!

И Ваня вдохновенно принимался за траву, внося смятение и ужас во вражеские ряды.

Сейчас Ваня подошел и взял отца за руку. Он нагнулся, пытаясь заглянуть Николаю в глаза. Затем он сделал нечто странное: положил обе ладони ему на виски и прижал его голову к груди.