Генри Каттнер - Мутант

– Все дети жестоки.

– Дети не знают, что значит жестокость. Именно поэтому они жестоки; им неведомо сочувствие. Но Эл превращается… – Беркхальтер безнадежно махнул рукой. – Он превращается в юного тирана. Учителю кажется, что его ничто не беспокоит.

– Но все же это нельзя еще считать ненормальным.

– Я не сказал тебе самого худшего. Он становится очень эгоистичным. Слишком эгоистичным. Я не хочу, чтобы он превратился в одного из тех Болди без париков, о которых ты упоминал. – Беркхальтер не сказал о другой возможности – паранойе, безумии.

– Должно быть, он где-то набрался этих вещей. Дома? Едва ли, Эд. Где он еще бывает?

– Там же, где все. У него нормальное окружение.

– Я думаю, – сказал Мун, – что у Болди необычные возможности в деле обучения молодежи. Мысленная связь… а?

– Да. Но… я не знаю. Беда в том, – едва слышно продолжал Беркхальтер, – что я молюсь Богу, чтобы я не был не таким, как все. Мы не просили, чтобы нас сделали телепатами. Может быть, со стороны это кажется странным, но я просто личность – и у меня свой собственный микрокосмос. Люди, имеющие дело с социологией, склонны забывать об этом. Они умеют отвечать на общие вопросы, но ведь каждый конкретный человек – или Болди – пока он живет, должен вести свою собственную войну сам. И это даже не совсем война. Это хуже; это необходимость наблюдать за собой каждую секунду, постоянно приспосабливаться к миру, который не хочет твоего присутствия.

Мун, по-видимому, чувствовал себя неловко.

– Тебе немного жаль себя, Эд?

Беркхальтер покачал головой.

– Да, Док. Но я с этим справлюсь.

– Мы оба справимся, – сказал Мун, но Беркхальтер не ожидал от него особой помощи. Мун с радостью оказал бы ее, но обычному человеку слишком трудно понять, что Болди – такой же человек. Существовало различие, которое люди искали и находили.

Во всяком случае, ему нужно было уладить все раньше, чем он увидится с Этель. Он мог легко скрыть то, что знал, но Этель почувствует мысленный барьер и удивится. Их брак был почти совершенным благодаря дополнительному взаимопониманию, и именно оно компенсировало неизбежную и часто ощущаемую отчужденность от остального мира.

– Как продвигается "Психоистория"? – помолчав, спросил Мун.

– Лучше, чем я ожидал. Я нашел к Куэйлу новый подход. Если я говорю о себе, это, похоже, вызывает его на разговор. Это придает ему достаточную уверенность, чтобы раскрыть мне свое сознание. Как бы то ни было, мы можем подготовить для Олдфилда те первые главы.

– Хорошо. Все равно подгонять нас он не может. Если нас заставить так быстро выпускать книги, то мы можем вернуться ко временам семантической неразберихи. А на это мы не пойдем!

– Ладно, – сказал Беркхальтер, поднимаясь. – Я его успокою. Увидимся.

– Насчет Рейли…

– Не будем об этом, – Беркхальтер вышел, направившись по адресу, который высветил ему экран видеофона. Он потрогал висевший на поясе кинжал. Дуэль не пойдет на пользу Болди, но…

Приветственная мысль проникла в его сознание, и под аркой, ведущей на школьный двор, он остановился, чтобы улыбнуться Сэму Шейну, Болди из Нью-Орлеана, предпочитавшему ярко-рыжие парики. Они не утруждали себя разговором.

(Личный вопрос, касающийся психического, морального и физического благополучия.)

(Отблеск согласия.)

"А ты, Беркхальтер?"

На мгновение Беркхальтер увидел символ, которым Шейн обозначал его имя.

(Тень беды.)

(Теплое дружеское желание помочь.)

Между Болди возникла связь.

Беркхальтер подумал:

"Куда бы я ни пошел, всюду будет та же подозрительность. Мы уроды".

"Где-то еще хуже, – подумал Шейн. – В Модоке нас много. Люди по-прежнему более подозрительны там, где им не приходится общаться с нами каждый день".

"Мальчик…"

"У меня тоже проблема, – подумал Шейн. – Это беспокоит меня. Две мои девочки…"

"Хулиганят?"

"Да".

"Обычное неподчинение?"

"Не знаю. У многих из нас подобные осложнения со своими детьми".

"Побочный эффект мутации? Крайность второго поколения?"

"Сомнительно, – подумал Шейн, мысленно нахмурившись, пряча свою мысль под нерешительностью. – Мы обдумаем это позже. Пора идти".

Беркхальтер вздохнул и пошел дальше. Дома в Модоке тянулись вокруг индустриального центра, и он прошел через парк, чтобы сократить себе путь к месту назначения. В неуклюже изогнутом здании никого не оказалось, поэтому Беркхальтер отложил разговор с Рейли на потом и, взглянув на часы, повернул по склону холма к школе. Как он и ожидал, было время перемены, и он увидел Эла лежащим под деревом в стороне от одноклассников, занятых увлекательно-кровожадной игрой во Взрыв.