Александр Щербаков - Суд

Ой как сердечко-то забилось! Спокойней, спокойней! Без суеты. Никто не гонится.

Он подошел к нише, направил вглубь луч фонаря.

- Ну? - глухо и резко спросил сзади голос О'Ши.

- Дверь, - ответил асессор. - Замок висячий.

Он ткнул в дверь ломом, и она ответила гулким металлическим дребезжанием.

- Петли приварены. Здесь ножовку бы, - как можно будничней сказал асессор, морщась от сердцебиения.

- Ну и население, шериф, в вашем околотке! - насмешливо сказал Ван Ваттап. - Вам бы с ним не суды устраивать, а давно бы делом заняться!..

- Постойте-ка, дайте-ка гля... - прозвучал голос Хадбаллы. И, перекрывая его, в туннеле грянула и раскатилась автоматная очередь...

Резко обернувшись, асессор ушиб голову обо что-то, стрельнул какой-то мускул в шее, да так стрельнул, что искры из глаз посыпались, а фонарь осветил медленно-медленно падающего Хадбаллу с поднятой рукой, держащей пассатижи.

- Харп! - очумев от ушиба, боли в шее и ошеломляющей нелепости увиденного, крикнул асессор.

Тишина.

Позади Хадбаллы на полу, собравшись в комок и сжав голову руками, лежал ничком доктор Ван Ваттап.

- Харп! Где вы? Вы живы? Харп! - закричал асессор и, не дожидаясь ответа, безотчетно шагнул вон из ниши в туннель прямо через тело Хадбаллы.

О'Ши сидел, привалясь спиной к затвору, и, когда асессор нашарил лучом фонаря его лицо, молча взмахнул рукой. Асессор бросился к нему, опустился на колени. Красные блики мигалок ходили ходуном, ничего было не сообразить!

- Гадство, - свистящим хрипом выдавил О'Ши. - Гадство, как больно, асессор... Кол... В груди... Пришпилили меня...

- Отойдите! - звонко прозвучал за спиной асессора голос Джамили. - Я его добью.

- Не сметь! - не своим голосом гаркнул асессор, заслоняя О'Ши. - Не сметь! Дрянь! Какая дрянь! Ты что наделала? Бросай оружие!

- Не кричите, - ответила из темноты Джамиля. - Я все правильно сделала. Руки вверх!

- Да пошла ты к...

- Зря ругаетесь, - прозвучало из тьмы. - Вас я убивать не собираюсь, на вас у других пули отложены. Не вздумайте брать у Хадбаллы пистоль. Отойдите к стене.

- Подождешь! - бешено сказал асессор, вставая с коленей. - Подождешь, чтобы я у тебя бегал! Подождешь!

Нагнувшись, он обхватил журналиста и, взвыв от натуги, поднял и прислонил к стене. О'Ши застонал.

- Потерпи, потерпи маленько! Давай на свет выбираться. На свету оно легче. Легче на свету. Ну-ка, давай-ка.

Приговаривая, он взвалил О'Ши на спину и, согнувшись в три погибели, пошел прочь от затвора. В темноте его вело к стене, он больно ушибался, задыхаясь, но вовсе не от тяжести, а от бури, беснующейся в сердце и уме.

- Да постойте вы! Я сейчас каталку пригоню, раз он вам так дорог, дошел до него голос Джамили.

- Не возьму я у тебя каталку! Ничего я у тебя не возьму! Уйди с глаз долой! Уйди, говорю!

Поворот наконец кончился, впереди открылся светлый зев, дорога на свет лежала прямо, он перестал тыкаться в стену, и от одного этого в голове пояснело. Войдя в зал, он опустился на четвереньки, лег, осторожно свалил на пол тело О'Ши и, встав на колени, склонился над ним. Лежа навзничь, журналист хрипло и судорожно дышал, уставясь в потолок невидящими глазами.

Джамиля, держа наперевес стейн-хопфул, крадучись вышла из туннеля и остановилась шагах в пяти.

- Не хотите, чтобы я шла за каталкой, - сходите сами, - сказала она. - Я его пока посмотрю. Да не бойтесь вы, не порешу я его, очень он мне нужен!

Нет ее, ну вот нет ее - одно пустое место! Асессор несколько раз глубоко вздохнул, зажмурился, помотал головой и, чувствуя острый отлив сил в каждой частичке тела, встал. И молча пошел в препараторскую. Его шатало, двери прыгали перед глазами, мучительно долго вспоминалось, какая же именно ему нужна. Так и не вспомнив, он стал дергать все двери подряд, ввалился наконец в препараторскую, тут ему стало дурно, он еле добрался до умывальника, рванул кран холодной воды, подставил голову под хрипучую ледяную струю и замер.

Когда полегчало, он, стараясь думать только о том, что творит руками, вывел каталку в коридор и с нажимом зашагал за ней, презирая себя за душевную и телесную слабость и веля выдрать ее вон с корнем. Выдрать вон и вышвырнуть!

Он с нарочитым стуком вывел каталку в зал и остановился. Джамиля, сидевшая на корточках над О'Ши, подняла на него взгляд, подхватила автомат, вскочила и отошла в сторону.

- Ничего серьезного, - сказала она. - Я ему правое легкое прошила, самую верхушечку. Ну и краешек лопатки раздробило. Подумаешь! Больше с перепугу нюни распустил. Слабак. А еще вас кончать собирался.