Дмитрий Щербинин - Облака

Но как же ему хотелось такого маленького друга, которому можно бы доверить все свои тайны; который все выслушает, все поймет, утешит своей ласкою.

И вот теперь он, желая хоть бы немного подержать котенка на руках, позвал его:

- Кис-кис-кис!

А Томас, которому претило лежать в укрытии с собаками, и который вышел поохотиться на птиц, услышав этот печальный зов, повернул мордочку к мальчику, замер, разглядывая его.

Он сразу почувствовал Одиночество мальчика. И он, хоть и успел уже несколько одичать за эти проведенные в лесу дни, тут же и подбежал к нему подпрыгнул - вцепился коготками в поясок, и вот уже перебрался на ладошки.

- Мурка! Мурка, маленький! - восторженно воскликнул мальчик, и осторожно прижавши котенка к груди принялся его гладить.

А Томас замурлыкал.

Но, хоть приятна было Томасу теплота этих рук, мурлыкал он вовсе не от удовольствия, а желая, передавая добрый свои чувства, хоть на время остановить то, что почувствовал он в груди мальчика. А там - от напряжения, от постоянных обид, разросся некий ком, что-то потресканное, изломленное. И совсем не так, как надо бы стучало его сердце - и Томас знал, что растущий этот, охватывающий незримый паутиной ком, года через два приведет к смерти.

И он все мурлыкал, пытаясь хоть ненадолго скрутить этот, взращенный окружением недуг.

А мальчик, против обычного своего, опустошенного состояния, почувствовал тепло...

- Котеночек, котеночек... - шептал он, не зная, как оставит его, и вернется назад к ним, в тот Болью пронзенный мир.

И тут он увидел лисицу! Точнее - он сначала подумал, что - это рыжая лисица, загораясь пышно-облачным пламенем в солнечных колоннах бежит прямо к нему. В его голове даже успела зародиться сказка о житье, дружбе котенка и лисица.

Однако, когда "лисица" подбежала поближе, мальчик понял, что вовсе это и не лисица, но маленькая рыжая собачка, с черной мордочкой и пушистым, приветливо ему помахивающим хвостом.

Джой остановился в двух шагах от мальчика и поднял ушки топориком, ожидая, что тот скажет.

А он и впрямь хотел сказать что-то о том, какие они замечательные, хотел погладить этого забавного песика, хотел поиграть с ними, однако, тут с поляны раздался крик "медведя".

- Ты! Сын! Ты что?! Я же сказал - не задерживаться! Мне долго тебя звать?! - в голосе уже слышались хмельные нотки...

Мальчик вздрогнул, выпустил Томаса, который еще потерся о его ноги. Чуть ли не плача, весь побледнев, он едва смог сказать:

- Отец сегодня особенно злой... Я же еще ничего не собрал... Эх, как не хочу возвращаться! Жили бы мы вместе с вами, но это мечты, а мечты... они никогда не сбываются. Мечты - на то и мечты, чтобы оставаться мечтами.

Он сгорбился, сжался; медленно и тяжело переступая, побрел туда, откуда беспрерывной канонадой прорывалась дробь музыкальная, голосовая, и визг все глубже врезающихся в древесную плоть пил. В общем - адская какофония, к которой участники ее привыкли настолько, что и не замечали.

Томас и Джой прошли за мальчиком до края поляны, замерли там, наблюдая за дальнейшим.

Мальчик по дороге подобрал еще несколько веток, и хоть видел своих маленький друзей, уже не обращался к ним, а в глазах его виделась отрешенность и отчаянье...

А на поляне, тем временем, началась пьянка - "медведь", его жена, еще несколько человек, расселись подле скатерти, на которой расставлены уж были бутылки, уж пили - уж несли поток пустых слов...

А те двое, которые пилили самые большие ветви дуба - уже уставшие, взмокшие, кричали:

- Эй вы! Без нас?! Да мы сейчас пилить не станем!

- Пилите быстрее и спускайтесь! Нам нужен костер! - завопил, смеясь, кто-то.

- Нам нужен костер! - заревел "медведь" и, что было сил запустил пустую бутылку от водки в древесную кожу-кору.

Бутылка, зазвенела, с пронзительным треском раскололась на веер осколков, а днище ее, сверкнув на солнце слепящим яростным взглядом метнулось на край поляны. Как раз туда, откуда шел, сжавшийся, бледный мальчик.

- А, вернулся! Ну... сейчас я с ним! Гулена! И без дров! - медведь поднялся и, заметно покачиваясь, бормоча что-то, побрел навстречу своему сыну.

Кто-то из дружков окрикнул его:

- Эй, да ладно тебе! Слушай да отдыхать, ведь, приехали! Воспитаешь своего пасынка потом! Вернись к столу!

Также и мать, бесчувственным, безучастным голосом, окликнула его:

- Оставь ты.

Захмелевший "медведь" повернулся, показал им кулачище и прохрипел:

- Мой сын...! Я за него и возьмусь! Не лезьте в дела воспитания, если в них не смыслите! Поняли?!