Дмитрий Щербинин - Светолия

- Нургов наро! Горп нурорт угарт! Угого!

Последнее слово он прокричал в ужасе, так как, извивающееся от мышиной щекотки щупальце оторвало все-таки его от книги, взметнуло под клубящийся потолок. Он уже и коснулся ногами этой дымчатой поверхности, когда она, затвердела, вновь стала земляной и Сережа, повис вниз головой, завязнув ногами в этом вновь появившемся потолке.

Он дернулся несколько раз и упал - выставил руки и перекинулся на колени.

- Так, ну здорово! Где тут заклятье от которого вместо двери появился камень? Так... так... кажется это!

Он прочитал задом наперед какое-то заклятье, но как выяснилось не то: среди пауков сидящих на своей паутине один превратился в летучую мышь, закружился над книгой и вдруг канул прямо в страницу.

- Вот так да... Так я и сам куда-нибудь пропаду...

Он перелистнул страниц сто и, выбрав какую-то строчку помеченную темной линией, изрек:

- Оро тороро! Прыгу вово! Трурурук! Прого врыту тры! Трыг-прыг!

В руке его появилась палочка, распускающая голубоватую дымку:

- Ну, вот кажется то, что надо - волшебная палочка! Сейчас, Томас, станешь ты нормальным котенком!

Он дотронулся палкой до Томаса, собрался уж сказать свое желание, но палка растаяла, обратилась дымкой, которая блеклым полотном застряла в паутине.

Томас же и впрямь стал расти - вот он стал как котенок, потом как большая кошка и все продолжал расти:

- Хватит же, стой! - закричал Сережа, однако Томас, если даже и хотел, не мог уже остановить своего роста.

Вот он вырос с Сережу, вот раза в два выше и, наконец, остановился. Теперь перед Сережей возвышалась серая громада, под которой переваливались упругие валы мускул; открылась пасть и в ней сверкнули полуметровые, чуть загнутые клыки. Высунулся шершавый язык и лизнул Сережу в щеку - там остались царапины.

- Ты ли это, Томас?!

"Котенок" заурчал, да так, что Сереже пришлось зажать уши:

- Тиши, тише ты! Вот я думаю оставлю тебя лучше таким, чем мышью; вернется крыса - ты ей как своими клыками щелкнешь... Ладно, дальше поехали.

Сережа прочитал следующее заклятье и книга пропала; точнее - сделалась невидимой. Сережа мог ее нащупать, однако закорючистых букв не было видно; потому он стал вспоминать - какое же заклятье было последним.

- Вот, кажется: "Бругрвор татарг врогоун ыро троп гров! Трагулул!.. Как же это будет задом наперед... Лулгат ворг пот вовр грроор вв... Чер... сбился! Может Лулагут вот... вот...

В общем, получилось так, что Сережа в течении нескольких часов пытался вспомнить заклятье: повторял без конца различные сочетания звуков, и в конце, концов, когда вырвалось из него: "- Бырбыруг ытыгуг сварторог!" - он произнес одно из бессчетных, записанных в этой книге заклятий действенных, видно, только в этом месте. Около одной из стен завис в воздухе чан с какой-то зеленоватой, пузырящейся жидкостью.

Сережа замер, ожидая, что из жидкости вырвется какое-нибудь щупальце, однако, ничего больше не произошло.

- Ф-ты! - повернулся он к Томасу, который трехметровым серым сцепленьем мускул разлегся около каменной плиты, замуровавшей выход.

- А ну-ка, котенок - попробуй-ка разбить эту преграду!

"Котенок" поднялся, выгнул спину, оглушительно мяукнул и надавил на плиту - она даже с места не сдвинулась, даже не вздрогнула; зато в полу, куда уперся когтищами Томас остались глубокие шрамы.

Сережа уселся за столом и, поглаживая невидимую книгу, молвил:

- Ладно, будем ждать, а там... - он зевнул и почувствовал, как голова клонится вниз, в царствие сна.

- Томас, ты только не засыпай... - еще раз зевнул мальчик и тут же обнаружил себя стоящим на дне солнечного пруда.

По сторонам плавали стайки маленьких рыбок, а водяной, верхом на осетре, кружил вокруг Саши и напевал какую-то водную песнь, от которой и сам Сережа сорвался с места, поплыл вместе со стайками юрких, блестящих чешуйками рыбок. Потом он плыл в ручейке, сорвался вниз в серебряной струе водопада и, не долетев до пушистой, как облака пены, птицей взмыл в небо...

Вдруг поднебесье пронзил грохот, Сережа встрепенулся и увидел вот что: земляная стена расступилась и старуха-крыса, раздвинув паутину, ступила в колдовскую комнату. Однако, наколдованный Сережей котел метнулся к ней, вылил свое зеленое, булькающее содержание, после чего бесследно растаял.

- А-А-А!!! - завопила старуха, и быстро пробормотала какое-то заклятье от которого зеленая слизь исчезла.

Предпринять что-либо колдунья, однако, не успела так как на нее налетел Томас, схватил своими когтями и, разъяренный за то, что по ее колдовству побывал в мышиной шкуре, готов был уж ее разодрать, если бы тут не вмешался Сережа: