Дмитрий Янковский - Третья раса

Первая стая торпед засекла нас, когда мы на скорости в шестьдесят миль пронзили охранную зону Поганки.

«Групповая цель прямо по курсу», — предупредила Молчунья.

«Вижу», — подтвердил я, открывая бронированные створки для визуального обзора.

Увеличив разрешение сонара, я определил, что стая состоит из четырех автономных торпед «ГАТ-26», идущих сближающимся курсом. Молчунье не надо было напоминать об ее обязанностях, она резко сдвинула рукоять управления и вогнала «Манту» в головокружительный противоторпедный маневр. Если бы кабина не была заполнена водой, меня бы вышибло из кресла, а так только качнуло, и я успел нажать подсвеченную пластину, выдвигающую скорострельную пушку. Пока она раскладывалась в боевое положение, я успел пристегнуться и ощутил себя гораздо увереннее.

Торпеды не ожидали столь резкого изменения траектории и на какое-то время потеряли нас из ультразвукового обзора.

«Они нас не видят!» — передал я Молчунье, заметив отсутствие характерных всплесков на сонаре.

Воспользовавшись столь благоприятным обстоятельством, напарница увеличила скорость до максимума, стараясь запудрить торпедам мозги. «ГАТ-26» довольно неповоротливы и считают скорость цели, как правило, постоянной. Поэтому, не обнаружив нас в заранее просчитанной точке, они могут повести себя неадекватно.

Так и вышло — одна из торпед покинула стаю, разогналась на водометах и рванула в полумиле у нас за спиной. Остальные метнулись в разные стороны, как стайка испуганных рыб. Нас крепко зацепило ударной волной, но Молчунья легко справилась с болтанкой и снова вывела батиплан на прямую.

«Мина прямо по курсу!» — показал я, заметив янтарную метку на сонаре.

Молчунья уложила батиплан на крыло, мы камнем рухнули до самого дна, выровнялись в нескольких метрах над ним и пронеслись на предельной скорости, вздымая за кормой широкий шлейф ила.

И тут началось! Сонар зарябил десятками поисковых ультразвуковых всплесков — это проснувшиеся скоростные торпеды класса «ГСТ-20» очнулись и принялись нащупывать цель. Эти твари на девяносто процентов состояли из накачанных мышц и всего на десять из нитрожира, что давало им возможность резкими сокращениями мантии развивать скорость до семидесяти узлов. Для снижения турбулентности они использовали срыв возникающих вихрей с помощью ультразвука, что позволяло видеть их на сонаре четкими яркими трассами. Правда, толку от этого мало — на предельной скорости они могли догнать и поразить практически любую цель.

«Нам «двадцатки» сели на хвост, — предупредил я Молчунью. — Дай мне возможность стрелять».

Напарница сбросила скорость, поскольку соревноваться с «двадцатками» в быстроте — только зря мучиться, а мне для прицеливания лучше двигаться медленнее. Когда скорость упала до тридцати узлов, я сбросил на главный планшет прицел главной пушки и схватился за вынырнувшие из панели гашетки.

Десять молниеносных целей неслись в координатной сетке яркими янтарными искрами, я левой ногой нажал педаль захвата цели и принялся двигать спаренными стволами из стороны в сторону, пытаясь поймать торпеду на прицельный луч. Одна из янтарных искр изменила цвет на рубиновый, и я толкнул правой ногой педаль спуска. «Манта» содрогнулась от тяжелой отдачи, а двадцать стабилизированных гарпунов размазались в белые спицы и скрылись во тьме.

Через секунду меток на радаре поуменьшилось — первым залпом я поразил три торпеды, а остальные сломали строй и штопором ушли в защитный маневр. Две отстали от общей стаи, скорее всего их вскользь зацепило легированными лезвиями.

«Вперед», — скомандовал я, прекрасно зная, что если сейчас не оторваться от маневрирующей стаи, торпеды могут нас обложить.

Взвывшие турбины с огромным ускорением швырнули нас в темноту, и тут же меня ослепили два взрыва — рванули раненные биотехи. Я только успел моргнуть, а когда глянул на экран сонара, меня в холодный пот бросило — оставшиеся «двадцатки» вышли из противострелкового штопора в непосредственной близости от нас. Времени на захват цели не было, поэтому я попросту рванул гашетки вбок и пнул спусковую педаль, чтобы если не зацепить, то хотя бы сбить торпеды с прямого атакующего курса.

С десяток гарпунов прошили пространство, но ни один не достиг цели. Если бы не Молчунья, тут бы нас и накрыли прямым попаданием, но она, наплевав на перегрузки, заставила «Манту» свечой взмыть вверх. Нам-то ничего, а вот вестибулярные аппараты скафандров на такие маневры рассчитаны не были, так что перепугались «СГАКи» по полной программе и судорожно схлопнули жаберные крышки. Случай редчайший, с таким единицы сталкивались даже из бывалых охотников, но из-за смертельной опасности, какую создавала такая нештатная ситуация, ее очень подробно рассматривали в учебке. Я знал, как привести скафандры в чувство, но для этого надо было бросить гашетки управления огнем, что в данной ситуации тоже являлось смерти подобным — если не перебить торпеды из столь удачного положения, в какое вывела батиплан Молчунья, другого шанса может и не представиться.