Дмитрий Янковский - Нелинейная зависимость

— Это не философия, это пустая болтовня, — отмахнулся Андрей, поняв, что бомж неагрессивен. — Иди-ка ты.

— Думаешь, ты чем-то лучше меня? — Мужик протянул руку и забрал у Андрея стакан с остатками пива. — Если у нас обоих отнять деньги, я по сравнению с тобой буду бароном. Вот сегодня я нашел кошелек и гуляю. Это праздник. А завтра у меня будет обычная жизнь. У тебя же все наоборот. Каждый день обычная жизнь, а без денег — трагедия.

Он усмехнулся в бороду и направился дальше по улице.

Колени у Андрея перестали дрожать, руки тоже. Беседа с бомжом, несмотря на бессмысленность содержания, оказалась полезной по сути — она отвлекла его от начинающейся тихой истерики. Но и успокоившись, Андрей не мог представить, что делать дальше. Его жизнь зависела от статьи, а писать ее негде и не на чем. Да что там статья! Андрей не имел понятия, как и где проведет эту ночь, а за ней неизвестное количество других, таких же бездомных ночей. Желудок напомнил о себе голодным урчанием, но это урчание вызвало у Андрея парадоксальную реакцию — он засмеялся. Не мысленно, а в голос, хотя никто из окружающих не обратил на это особенного внимания. Вспомнилась курица, которую так не хотелось готовить.

«А ведь я и не буду ее готовить», — с мазохистским злорадством подумал Андрей.

Если бы в эту секунду над Арбатом раздался трубный голос Дьякона, вещающий о непроизвольном исполнении желаний в городе, Андрей бы ничуть не удивился. Он не удержался и глянул в сторону крыши Торгового центра, но ни голоса, ни колокольного звона, конечно, не было слышно.

«Надо быть осторожней с желаниями. — Андрей грустно вздохнул и попросил сигарету у стоящего рядом парня. — Сейчас я бы многое отдал, чтобы приготовить и съесть эту проклятую курицу».

Взяв сигарету, пришлось попросить и огня. Было неловко, но курить хотелось сверх всякой меры. Поблагодарив и затянувшись дымом, Андрей попробовал разобраться в сути понятия «неловко». Получалось, что всякая неловкость возникала от боязни плохо выглядеть в чужих глазах. То есть Андрей, не имея возможности читать посторонние мысли, представлял, какими они могут быть. А какими они были реально? И было ли вообще кому-нибудь дело до того, как Андрей выглядит и что делает? Тут же в голову пришла забавная формула — посторонние думают о тебе так же, как ты бы подумал о них, попади они в похожую ситуацию.

Гитарист устал молотить по струнам и сменил гитару на пол-литровый стакан пива. На Арбате зажглись фонари — темнота опускалась на город. Людей заметно прибавилось, будто огни ночи имели над ними необъяснимую власть, выманивая из квартир своим праздничным светом. Обилие гуляющих помогало Андрею оставаться незамеченным в толпе, но мысли все чаще возвращались к необходимости поиска хоть какого-нибудь убежища на ночь. Он знал, что после закрытия станций метро любой одинокий прохожий вызывает у милицейских патрулей повышенное внимание.

Воспоминание о милиции снова вызвало страх, постепенно усиливающийся до уровня, близкого к истерике. Это походило на острый приступ паранойи, когда в студенческом общежитии народ накуривался коноплей «до ментов». Так называлось состояние дикого ужаса от осознания, что прямо сейчас в дверь войдут хмурые парни с Регалиями, и заломят руки, и отметелят ботинками, и посадят в вонючую камеру. Хотя нет, тогда еще вместо Регалий были удостоверения. Но термин «обкуриться до ментов» вспомнился сейчас очень отчетливо из-за удивительной схожести состояния. Только теперь опасность была совершенно реальной и не ограничивалась клеткой. Андрей прекрасно понимал, что жив лишь благодаря отсутствию у противника информации о его местонахождении.

Андрей с трудом понимал, почему его побег от правоохранительных органов закончился именно возле пьяного гитариста на Арбате. Умом он понимал, что ощущение безопасности этого места связано в первую очередь с его многолюдностью, с возможностью затеряться в толпе. Но была и другая причина. Судя по всему, она имела не столько разумную, сколько эмоциональную подоплеку — Андрей вспомнил, что Арбат был первым местом, куда он направился прямо с вокзала в день своего приезда в Москву. Тогда он еще ничего не знал в этом городе, он помнил лишь далекое детство, когда отец привез его в Москву на каникулы. Он помнил, что, спустившись с вокзала в метро, не надо делать никаких пересадок — поезд сам привезет на станцию «Арбатская». И именно здесь он впервые увидел Москву взрослым взглядом. Это было место первого свидания с городом, поэтому он сюда и пришел.