Андрей Щупов - Выхожу один я на рассвете

Не проходит и четверти часа, как я добираюсь до Семиной лаборатории. Она расположена в центре Пионерского поселка бревенчатая избушка с гигантской телевизионной антенной на крыше. Семен - не столько подкулачник, владеющий собственным огородом, сколько личность, к которой всегда можно обратиться за советом. Как у всякого нормального лодыря, у Семы есть хобби - и не одно, а целых два: поэзия и электроника. Первое ублажает его большую душу, второе - ненасытный мозг. На его стихи безбедно живут две или три знаменитых российских певицы, а на спаенную из пивных банок антенну он умудряется принимать "НТВ-Плюс", "НТВ-Минус" и еще около десятка западных программ.

Я приближаюсь к дому, тщетно пытаюсь заглянуть в занавешенные окна. Парадокс в том, что у этого Лавуазье-Кулибина по сию пору нет звонка, зато имеются жена и сын, живущие, правда, не здесь, а в доме со всеми удобствами, этажа на четыре повыше, сложенном из цивильного, по всем правилам обожженного кирпича. Я деликатно стучу по филенке правой ногой, и дверь немедленно открывается.

Семен, как всегда, красив. Желтые, с розовой каймой подтяжки, несколько великоватая футболка с надписью "тач ми, кис ми, стъюпид!", сиреневые, не скрывающие полосатых носков джинсы. К этому следует добавить рыжеватую реденькую бородку, в которой как обычно темнеют и белеют какие-то крошки и скорлупки. Но главная сегодняшняя деталь - это два довольно симметрично расположенных синяка.

- Братуха, ты!? - Кажется, и на моем лице Семен угадывает следы недавнего рукоприкладства, ибо тотчас заключает меня в объятия. - Нас били и бьют, а мы, как чертополох!

- Тебя-то за что?

- За клип. - Семен ведет меня в дом. Я привычно и не без удовольствия кручу головой. Все здесь по-прежнему, как и много лет назад, - обертки из-под конфет, семечная шелуха, скомканные листы со стихами, вездесущее крошево канифоли. Даже пыль, серебристым флером покрывающая плафоны, книги и верстаки, лишь местами потревожена отпечатками пальцев любопытных. Безработный барометр в форме штурвала украшает стену, чуть ниже на полочке красуется коллекция зубных паст, чуть выше - фотографии Лондона, Черчиля, Крамарова и Маркса. Расклеены фотографии этакой пирамидкой, на вершине которой портрет самого Семена. Великие венчают его, подпирая своими сияющими аурами. В их окружении лучащийся усталой улыбкой фотообраз хозяина чувствует себя вполне уверенно.

- Что еще за клип?

- Клипушник мне, понимаешь, заказали. Фрай один - из новостарых. Видишь ли, компьютерные спецэффекты - дорого, так ему меня порекомендовали.

- Ну и что?

- Ничего. Встретились, поговорили, он бабки выложил, попросил уложиться. Я подсчитал, покумекал и понял, что можно даже сэкономить. Решил сделать, как у французов в клипухе. Там у них пацан один по улице идет и всех распихивает. Музон, значит, играет, а он, знай себе, шлепает. Так вот мы круче придумали. Без всякой массовки. Я вроде как каратист и всем вокруг помогаю. Санька даже "Москвичом" своим пожертвовал. У него все равно трещина на лобовом, так я его вдрызг разнес. По машинам каким-то прогулялся, тетку через улицу перенес.

- Перенес?

- Ну да. Толстая такая. Чуть грыжу не схлопотал. Она через дорожное заграждение перелазила, а я ее в охапку и на другую сторону. Понятно, вопли, визг, а я знай себе несу. В общем круто снимаем. Шпану какую-то пугнул, скворечник на дереве поправил. Импровизируем, короче, по полной программе. А тут новорус тормозит рядом, из тачки выползает и за пивом прет без очереди. Я к нему и броском через бедро на спину. Думал, он один, а там их целая кодла в машине. Накинулись, конечно, прессовать стали. Причем оператор-мудрила снимает. Думает, так и надо. В общем наваляли мне по первое число. Зато клипуха вышла натуральная. И в бюджет уложились.

- Слушай! Так у тебя, получается, деньги есть?

- Уже нет. Вчера были, а сегодня только это.

Звякнула бутылка, в стакан проливается светлая струйка.

- Да ты что! Рано еще.

- Лучше рано, чем поздно. Пей!

- Разве что глоток.

- Давай, давай!

Я цежу огненный яд. Организм медленно цепенеет, в ушах начинает звучать нота "фа".

- Вот. Теперь ты свой... - Семен удовлетворенно опускается напротив, выкладывает на стол поросшие рыжим волосом руки. - А насчет денег не тушуйся. Я ведь только аванс получил. Завтра остальное выбью. - Королевским жестом он обводит замусоренный стол.

- Хочешь, селедочкой закуси. Поройся в тарелке, может, осталось еще.

- Спасибо, не хочу. - Я оглушенно мотаю головой.