Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

— Во всех. Мы готовы на любой шаг, если в нем возникнет необходимость.

— Даже на убийство?

— Даже на убийство.

Анна удивленно и недоверчиво взглянула на Кина, словно ожидая, что он заберет страшные слова назад.

— Нет, ты не сделаешь этого. Не сможешь переступить через себя.

— Смогу, — спокойно возразил Кин. — Ведь смог же я…

Он не договорил, но Анна прочитала окончание фразы в его глазах:

Ведь смог же я отказаться от тебя .

Она опустила голову. Возразить на это было нечего. Как не было теперь и возможности отказаться от уготованной ей роли.

Для «высадки» Жюль с Кином выбрали рощицу километрах в двух от города. Место укромное, неприметное, и далеко идти не нужно. Опыт двадцатилетней давности ничем не помог, Анна не устояла на ногах, ушибла колено и едва удержалась от выражений, не подобающих супруге почтенного варяжского купца.

Жюль настоял на том, чтобы она даже не пыталась выдать себя за местную жительницу. Первые же произнесенные слова выдадут ее с головой. А здесь, как ни крути, порубежье, край неспокойный. Того и гляди за лазутчицу примут. Лучше уж не скрывать, что ты иноземка.

Анна поднялась с травы, отряхнула широкую юбку. Разумеется, пришельцы из будущего не сомневались в ее согласии и все приготовили заранее — и белое, расшитое незамысловатым узором платье с непривычно длинными, спадающими почти до земли рукавами, и головной платок с серебряным обручем, и янтарное ожерелье. Даже сапоги на этот раз пришлись ей впору. Все-то у них продумано и просчитано, только вот Акиплешу они раскусить все равно не смогли.

Ну да ладно, не время сейчас злорадствовать. Анна огляделась по сторонам — вроде бы все тихо-спокойно — и, не выходя из рощицы, неспешно побрела к городу. Солнце пока припекало несильно, над головой шуршали листья, с берега Волги сквозь редкие стволы берез и осин пробивался приятный, освежающий ветерок. Где-то неподалеку отсчитывала века кукушка. Такая благодать, что хоть жить здесь оставайся. Если только не вспоминать о том, что здесь произойдет меньше чем через год.

Вскоре за деревьями показался бревенчатый детинец на вершине крутого холма. Где-то здесь семьсот лет спустя будет проходить знаменитая Чкаловская лестница, но сейчас вверх вела лишь узкая извилистая тропинка. Впрочем, в крепость Анна заходить не собиралась. Если Акиплеша еще не уплыл из города на какой-нибудь торговой ладье — а Кин с Жюлем не сомневались, что он поступит именно так, но надеялись перехватить его раньше, — то искать его следует на торгу возле пристани. У него попросту нет другого выбора, как прибиться к свите богатого купца. В одиночку путешествовать по здешним краям небезопасно. И без всяких татар хватает воинственных соседей — булгары, эрзя, черемисы. Да и свои ушкуйники немногим лучше. Так что без покровителя Акиплеше никак не обойтись. И еще раз прав Жюль: проще всего ему будет представиться знахарем, травником. И показать свое искусство труда не составит, и вопросов будут меньше задавать. Знахарь — он и есть знахарь, человек не от мира сего.

Анна обогнула холм и без труда отыскала торжище. Оно мало чем отличалось от привычных вещевых рынков — те же прилавки, палатки, навесы, та же праздно шатающаяся толпа. Сам городок был невелик, но на торг, как водится, собирались крестьяне со всей округи. Анна не без труда отыскала ряды, где торговали женскими украшениями и прочей необходимой каждой красавице мелочью, и на ломаном языке, больше всего похожем на то, как говорили фашисты в фильмах про войну, начала осторожно выспрашивать: «А у кого здесь лучшие румяна? Кто может вывести с лица бородавку? А нельзя ли где-нибудь раздобыть приворотное зелье?»

Получасовые поиски привели ее к белому матерчатому навесу, под которым сидел тучный, круглолицый, наголо обритый человек в пестром халате. Конечно, так сильно Акиплеша измениться не мог, но все, с кем Анна успела переговорить на торжище, упорно отправляли ее именно к этому торговцу. Если кто-то и пригрел недавно объявившегося в городе знахаря, то только он. И Анна твердо решила для себя, что не уйдет отсюда, пока не вытянет из толстяка всю правду.

При виде богатой клиентки торговец попытался вскочить на ноги, а вернее, сделал вид, что пытается. Угодливая улыбка чуть не расколола его потное лицо пополам, и торговец запричитал, немного растягивая слова:

— Ой, здравствуй, красавица, здравствуй, бела лебедушка! Зачем пожаловала? Что твоей душеньке угодно? У меня все есть: и румяна, и белила, и жемчуга, и камни самоцветные, и парча, и бархат, и кольца, и браслеты, и косы накладные, и сладости заморские…