Николай Шмелёв - Кронос

— Да чего гадать? — не выдержал Кащей. — Эти вопросы догадками мы не решим! Неизвестно, пасмурно наверху или ясно. Может быть, сейчас безоблачная ночь, но Луна — в невидимой фазе. И ближе к делу: для чего строить систему линз, чтобы они сияли просто так?

— Скорее всего, сияние — побочный эффект какой-то работающей системы, — сделал вывод Доцент, ещё раз внимательно осмотрев кристалл.

— Почему — без дела? — Почтальон не сдавался и парировал все нападки оппонентов решительно и уверенно. — Практически, дармовое освещение!

— Угу, — мрачно буркнул Бульдозер, тяжело отдуваясь, после акробатических кульбитов. — Только ёлки по центру, не хватает, а вот для новогоднего хоровода, народу достаточно.

— Тогда скажи мне Почта, отчего такая хаотичность в компоновке? — не уступал Кащей.

— Как торчали, так и оставили! — разозлилась противоборствующая сторона. — Только с пользой применили, и всё.

— Горячие финские парни, разошлись не на шутку, — смеясь, сказал Пифагор. — Пора разнимать.

— Я только в одном сомневаюсь, — бормотал Бармалей себе под нос, словно боясь быть услышанным и обсмеянным, — а бывает ли хрусталик разноцветным?

Все наморщили лбы, а Доцент зло сплюнул:

— Такую идиллию разрушил! Отломать бы кусман зелёный, да вставить тебе этот хрусталик, куда надо, чтобы ты следующий проход из прохода наблюдал!

— Ну, хватит вам собачиться! — прервал спорщиков Комбат. — Пора что-то решать.

— А чего решать то? — удивился Сутулый.

— Выработать последующую позицию действий, — пояснил Комбат. — Разбрестись поодиночке в поисках, сам не знаю чего, или идти на разведку всем вместе.

— Да ну его! — вздрогнул Дед, от перспективы одиночества, в таком неподходящем, для автономных похождений, месте. — Пойдём всем гуртом, тут по одному, как-то неохота.

Все согласно закивали так, что Крон перепугался за оторванные головы, от такого согласия. Оглядев измождённые фигуры спутников, он вспомнил про то, как Бармалей упоминал о времени суток, и высказал своё мнение:

— Пора бы отдохнуть, а то сутки на ногах, мы не выстоим — сломаемся, как ржавый будильник.

— К чему такие параллели с механическими часами? — настороженно полюбопытствовал Дед.

— Ну, сказал и сказал — какие ещё перпендикуляры?! С ног валюсь!

— А как костёр разведём? — поинтересовался Почтальон.

— Никак, — за всех ответил Бульдозер. — Одеты тепло, дров нет…

— А горячее? — не понял Пифагор, держась рукой за живот.

— Достал, геометр хренов! — не выдержал Комбат. У меня примус есть — «Шмель».

— Пойдёмте ближе к выходу, — предложил Сутулый, а то посередине этого великолепия, как-то не очень уютно себя чувствуешь. Там, хоть пара стен, тылы прикрывает.

— Это точно! — согласился Доцент. — Тут мы, как на ладони.

Примус зашипел синим пламенем, а по тоннелю стал распространяться запах разогреваемой говяжьей тушёнки. У товарищей потекли слюни. Они забыли, в процессе похода по подземельям, о том, сколько времени прошло. Когда не с чем сравнивать астрономические часы, биологические работают в автономном режиме, по-своему отсчитывая суточный ритм. Только голод не обманешь, и с аппетитом уминая солдатский деликатес, половина личного состава, жуя — почти спала.

— Мы запахом, крыс не привлечём? — полусонно, задал вопрос Крон.

— Кстати, мы ни одного грызуна, по-моему, не видели, — ответил Комбат, усиленно вспоминая предыдущие похождения, в которых не нашлось места вездесущим обитателям подвалов.

— Вероятно — базы нет, которая бы обеспечила прожиточный минимум, — засыпая, промычал Дед, протирая кулаком слипающиеся веки.

Перед глазами поплыли расплывчатые стены серого бетона, и через пять минут, не осталось, ни одного бодрствующего персонажа. Повальный сон сморил всех неумолимой рукой, когда и бетонная шпала покажется пуховой подушкой.

Крону снился сон: старая улица, где прошло его детство; облезлая деревянная пивнушка, покрашенная в пронзительно зелёный цвет, и больше похожая на туалет или, в крайнем случае, на кабинку для переодевания, поскольку имела такой же вход, с перегородкой. Вечная толпа пьяных мужиков, не позволяющая тропе зарасти к источнику, не говоря про то, чтобы плесенью покрыться, без конца отиралась на подступах к строению. Позади этого сарая росли огромные садовые шампиньоны, обильно сдобренные мочевиной, а между ними ползали весёлые клопы-пожарники, с яркой, красно-чёрной окраской, за что и получили своё название. Земля, как паркетом, была уложена пробками разнообразных мастей: от пивных до винных — всех известных сортов. Он, двухлетний человек, на руках отца едет к замызганному строению, где шипит, не хуже примуса, и пенится, как стиральный порошок — янтарный напиток. Чёрные баллоны с углекислым газом, имитирующие газообразование, при естественном брожении, стоят позади продавщицы и впрыскивают пузыри, непосредственно при недоливе. Сейчас мало кто помнит, что в семидесятые годы прошлого века, даже такое пойло подавалось в приличных кружках ёмкостью пол-литра, а не в пластиковых стаканах, как сейчас, но ещё меньше народа знает, про маленькие кружки — по двести пятьдесят грамм, бывшие тогда в обиходе. Именно кружки, а не стеклянные стаканы. Вот отец берёт себе большую ёмкость и… Нет, не выпивает. Во всяком случае — не сразу. И не водки доливает — нет! Он берёт ещё маленькую кружку — для него! Ребёнок её выдувает и довольный, мычит чего-то, под дружное ржанье пьяных мужиков. Если известный сатирик, в своём монологе: пить, курить и говорить — начал одновременно, то Крон говорить начал значительно позже, чем пить. Дети есть дети и, подросши, он отдал предпочтение лимонаду, мороженому и пирожным, а не мутному напитку. Даже став значительно взрослее, пиво не полюбил. По небу плыли кудрявые облака, и растворялись на уровне горизонта, как пена…