Владимир Гусев - Искатель, 1990 № 01

— Зачем ты хотел это сделать?

— Я его ненавидел.

— Почему?

— Больше двух лет я был в плаваниях, лишь время от времени возвращаясь на берег. И вот однажды влюбился в женщину, которая губила свою жизнь в одном портовом борделе. Она была индонезийка. Я обещал выкупить ее, освободить от унижения. И когда такая возможность у меня наконец появилась…

Шеф полиции бросил взгляд на нового министра и к своему удивлению заметил, что тот побледнел и сделал знак рукой, который и заставил мужчину на диване прервать свой рассказ.

— Это все записано на пленку, господин министр, — пояснил шеф полиции. — О мотиве со всей его низостью и чудовищной лживостью он уже рассказал. Давайте не будем на этом задерживаться. Позвольте мне лучше попросить его сделать несколько уточнений, крайне важных для дела.

Он обратился к мужчине:

— Вы взяли напрокат машину, чтобы совершить преступление, и знали, что оно удастся, так как вам было известно, что Министр никогда не пристегивал ремень безопасности. Вы знали также точное время, когда автомобиль Министра должен был подниматься по горной дороге. Во время допроса вы заявили, а теперь и подтвердили, что вас совсем не страшило то, что вы сами могли отправиться на тот свет. — Шеф полиции сделал многозначительную паузу, усиливая тем самым внимание перед констатацией драматической развязки. — Откуда вы все это могли знать?

Мужчина посмотрел на него устало:

— Мне хорошо были известны привычки Министра. Я об этом уже рассказывал. Я знал, что каждую пятницу, перед выступлением по телевидению, он ездил в горы для… — как бы это сказать — для медитации. Я знал, что он никогда не пристегивал ремень безопасности. Было лишь три возможных варианта: выезд в восемь, девять или в десять утра. В этот день он выехал в десять часов. Значит, в десять ноль восемь — у вершины горы, а в десять тридцать — в обратный путь. Важно было не ошибиться ни на минуту.

Шеф полиции кивнул:

— Все это вы уже сообщили. Но я спрашиваю, откуда вы могли знать об этом?

Мужчина улыбнулся как бы самому себе.

— Я ведь восемь лет был шофером Министра…

Наступила гробовая тишина. Теперь игра между ними должна была возобновиться лишь после реакции нового министра, и она наконец последовала:

— Ты лжешь!

Мужчина улыбнулся:

— Нет, я не лгу.

Новый министр поднялся с кресла и стал вышагивать по кабинету. Шеф полиции поймал себя на мысли, что он сам ведет себя так же в подобных ситуациях. И уж совсем в точности, как шеф полиции, он вдруг остановился, когда у него в голове наконец родилась идея. Он повернулся к шефу полиции и холодно спросил:

— Сохранилась ли униформа?

Шеф полиции кивнул.

— Пусть принесут сюда! — скомандовал новый министр и снова опустился в кресло.

Шеф полиции набрал номер по внутреннему телефону. Через пару минут молодая женщина-полицейский принесла униформу. Новый министр обратился к мужчине на диване:

— Переоденься!

Мужчина повиновался. Он снял матросский костюм и стал облачаться в униформу. Делал он это очень обстоятельно, заботясь о каждой детали, словно стоял перед зеркалом, поглощенный привычным занятием. Завершив этот ритуал, он натянул перчатки, надел шоферскую фуражку и, повернувшись к новому министру, стал навытяжку:

— Господин Министр! — отчеканил он.

Шеф полиции был изумлен тем, как ладно и безупречно сидела на мужчине униформа, какими естественными и профессиональными казались все его движения. Шеф полиции бросил взгляд на нового министра, который встал и, словно в трансе, наблюдал за метаморфозой. Мужчина в униформе долго стоял, замерев и в упор глядя на новою министра, который наконец проговорил:

— Я узнал тебя, ты — шофер.

— Да.

— Ты воскрес из мертвых.

— Да.

— Ты совсем и не был мертв.

— Нет.

— Ты остался жив? Какая невероятная удача…

Шеф полиции ощутил, будто его мозг и тело окутались ватой. Он подумал, что его участившееся дыхание может спугнуть найденную истину, слишком неправдоподобную, но все-таки наиболее верную и самим министром подтвержденную. Но его опасение было излишним. Выражение лица нового министра, остававшееся непроницаемым, неожиданно смягчилось. Казалось, министр почувствовал огромное облегчение, на губах заиграла улыбка, и, устремив на шофера доброжелательный взгляд, он проговорил:

— Считай, что у тебя есть новый хозяин. Я с удовольствием возьму тебя к себе. — Министр скользнул взглядом по элегантной униформе, сапогам, перчаткам, на некоторое время задержал его на фуражке и на застегнутых пуговицах. И подумал, что ливрею следует привести в порядок — почистить, отутюжить и вывести пятна.