Майкл Флинн - Эйфельхайм - город-призрак

Подобные восклицания привели орден Иоахима в жестокую немилость. Конвентуалы отреклись от своих братьев, но спиритуалисты не держали языки за зубами. [52] Спиритуалисты и конвентуалы — два течения в ордене францисканцев. Первые ратовали за изначальный жесткий аскетизм. Конвентуалы выступали за изменение орденского устава, в частности, за оседлый образ жизни и за разрешение ученых штудий, против которых выступал сам Франциск Ассизский. Некоторых сожгли, другие бежали за защитой к императору. Как хорошо было бы, подумал Дитрих, совершенно ускользнуть от внимания. Он возвел глаза к небу, и что-то, как показалось, шевельнулось среди отбрасываемых свечами теней в балках и стропилах у окон на хорах. Птица, наверное.

— Но бедность сама по себе не благодетель, — предостерег Терезию Дитрих. — Часто батрак в своей хижине больше любит богатство, чем щедрый и великодушный властитель. Желание, а не само обладание — вот что сбивает нас с пути истинного. В любом обладании есть доброе и дурное. — Прежде чем Иоахим смог оспорить эту точку зрения, он добавил: — Да, богатому трудней узреть Христа, ибо блеск золота ослепляет его глаза; но никогда не забывай, что грешит человек, а не золото.

Он повернулся к алтарю, чтобы завершить мессу, а Иоахим взял хлеб и вино с жертвенника и последовал за ним. Терезия передала ему корзину собранных ею трав и корений, и Иоахим также отнес все это к алтарю. Затем, получив несколько мелких распоряжений, Минорит встал в стороне. Дитрих широко развел руки и прочитал молитву над дарами:

— Oratio теа… [53] Oratio mеа… — Молитва моя… (лат.)

Терезия восприняла это с той же простотой, с которой принимала все в жизни. Она добрая женщина, подумал Дитрих. Она никогда не была бы помещена в календарь святых, как и не поминалась бы сквозь столетия, подобно Лаврентию и Сиксту; и все же она обладала благородством духа. Христос пребывал в ней, поскольку она жила во Христе. Невольно он сравнил ее с распутной Хильдегардой Мюллер.

Церковные соборы постановляли, что священник должен повернуться к своей пастве спиной и не смотреть на нее через алтарь, как это делалось с ветхозаветных времен. Объяснялось это тем, что пастор и народ должны взирать на Бога совместно; предстоятель, стоящий поблизости, подобен полководцу, ведущему своих копьеносцев на битву. Некоторые из больших соборов уже развернули свои алтари, и Дитрих ожидал, что эта практика станет всеобщей. И все же как печально, если он не сможет взирать на мирских Терезий.

После всенощной, когда они возвращались к пасторату [54] Пасторат — домик священника при церкви. при свете факелов, Иоахим заметил Дитриху:

— Какие прекрасные слова ты сказал. Я не рассчитывал услышать их от тебя.

Дитрих смотрел, как Терезия спускалась вниз по склону холма со своей корзиной трав, ныне освященных и потому готовых для приготовления бальзамов и мазей.

— Какие именно? — Он не ожидал похвалы от Иоахима, и комплиментарность первой фразы польстила ему больше, чем задела скрытая критика второй.

— Слова о том, что богач не может узреть Христа из-за того, что золото ослепляет его глаза. Мне понравилось. Я охотно повторю это сам.

— Я сказал, что труднее. Легко не бывает никому. И не забывай о блеске. Золото само по себе вещь полезная. Именно его блеск ослепляет иллюзорностью.

— Ты сам мог бы быть францисканцем.

— И сгореть с оставшимися из вас? Я простой епархиальный священник. Благодарю тебя, но я хотел бы оставаться вне всего этого. Кайзеры и папы подобны верхнему и нижнему жернову мельницы Клауса. Плохо очутиться между ними.

— Я нигде не читал, чтобы Спаситель восхвалял роскошь и богатство.

Дитрих поднял факел повыше, чтобы лучше видеть своего спутника.

— Я не слышал также, чтобы он предводительствовал бандами вооруженных крестьян, разграбляющих помещичьи дома!

Иоахим отпрянул от той ярости, с которой это было сказано.

— Нет! — сказал Минорит. — Мы не проповедуем это. Путь св. Франциска…

— Где ты был, когда «кожаные руки» [55] «Кожаные руки» — крестьянское восстание в Германии 1336–1337 гг. Названием обязано тому, что его участники в качестве отличительного знака обвязывали запястья полосками кожи. шли по Рейнланду, вешая богатых и сжигая их дома?

Иоахим воззрился на него:

— «Кожаные руки»? Ну, я был еще ребенком и жил в отцовском доме. «Кожаные руки» туда так и не дошли.