Илья Некрасов - Machinamenta Dei

Честно говоря, на двух стриптизерш я больше не смотрел, поскольку зазвучала моя любимая песня с немного измененными словами и в новой аранжировке.

Я почти не видел, как она сама танцует. Словно смотрел не я, а кто-то другой, устроившийся за моими зрачками.

Если б я мог, то вообще закрыл бы глаза. Но он этого не позволил.

Наверное, куклы работали как обычно: прижимались к шестам, обвивали их телами, изгибались и вытягивались, взлетали и замирали, откидывались назад. А мне было плевать. Я почти видел то, о чем она пела. Слова позвали меня куда-то очень далеко отсюда…

Когда под конец песни она сама оказалась без накидки, зал восторженно выдохнул, а я вспомнил, зачем пришел.

«Это она».

Когда ее силуэт скрылся за кулисами, Прометей подсказал, что делать. Под аккомпанемент звуков следующего выступления – гулких басов и трансовых вибраций – я выбежал наружу. Двое охранников в ВИП-зоне под влиянием магии платиновой карты помогли найти гримерку.

Мне повезло. Мы подошли к дверям одновременно.

– Прекрасная мисс Саломея? – предположил я, оценив ее внешний вид.

Атлетически сложенная, сильная. Вся в кольцах мягкого металла, обвивающего тело, подобно змеям. Красивое лицо с правильными чертами, но с широкими скулами, которые делали его немного похожим на мужское. Прямой и цепкий взгляд. Возможно, на зрачках темно-коричневая пленка.

– Да… – усмехнулась она, остановившись на секунду у входа и окинув меня взглядом.

«Не маши картой. Спугнешь».

– Я Дэн Стюарт, репортер из «Пульса Чикаго».

– А-а… читаю регулярно. Но о вас слышу впервые.

– Я давно не писал в сам журнал. Занимался специальным проектом.

– Правда? – заинтересованно переспросила Саломея.

«Что ты несешь?!» – негодовал Прометей.

«Какая разница, она впустила меня».

Я прикрыл за собой дверь. Обычная гримерка. Костюмы, душевая, зеркала, шкафчики и тому подобное. Все вперемешку. Минимум пустого пространства.

«Узнай настоящее имя».

– Так что за проект?

– Мы собираем истории для специального выпуска… Истории успеха. Знаете, бывает, появился человек и вдруг сразу берет судьбу в свои руки.

– Вы это так называете? – она снова смерила меня взглядом.

– Выступление просто ослепительное, – я старался состроить из себя восторженного фаната, – даже ваше имя вылетело из головы… Так как нам назвать материал?

– Валерия Костелиано, – она взяла полотенце и прошла в душевую.

– Это сценический псевдоним?

– Нет.

«Возможно, анаграмма. Скорее всего, поменяла несколько букв местами. Значит, в ее словах будет часть правды».

«Итальянка? Ты ее знаешь?»

«Продолжай».

– Так вы согласны?

– На что? – донеслось вместе с первыми звуками падающей в душе воды.

– На интервью.

– Я думала, оно началось.

«Спроси, когда она появилась в городе… постой, скажи перед этим фразу о двух месяцах».

– Э-э… наш номер выйдет месяца через два, – говорил я, тайком заглядывая в шкафчики с одеждой, обыскивая содержимое ящиков маленького столика у зеркального трюмо. – Когда вы приехали в город?

Небольшая пауза.

– Пару месяцев назад.

– Откуда?

Снова пауза.

– Я работала в одном марсианском клубе, – в голосе проскользнули нотки тревоги, – но вообще-то я родом из Рима…

Это сколько ж ей лет? Из Италии люди давно сбежали.

…оттуда мои родители, – закончила она.

«Кое-что совпадает. Давай дальше».

– Это они научили вас так прекрасно петь?