Джек Вэнс - Марун - Аластор 933

— Тому есть свидетельства.

Рианле медленно кивнул и задумчиво направил взгляд в пространство:

— Я нанес этот дружеский визит для того, чтобы воспользоваться возможностью укрепить взаимовыгодные отношения между нашими пределами.

— Разумеется, я предпочел бы, чтобы они и впредь оставались взаимовыгодными.

— Превосходно! Допускаю, что ваша политика в ближайшее время не будет радикально отличаться от политики Йохайма?

Эфраим начинал ощущать давление, кроющееся за вкрадчивыми репликами Рианле. Он осторожно ответил:

— Во многих сферах, несомненно, никаких существенных изменений не предвидится. В некоторых других областях, однако, переменчивость обстоятельств и сама природа вещей требуют проведения реформ.

— Предусмотрительная, непредвзятая точка зрения! Позвольте мне выразить свое одобрение! В отношениях между Эккордом и Шарродом не должно быть никаких перемен. Пользуюсь случаем заверить вас в том, что я намерен неукоснительно соблюдать договоренности, достигнутые в ходе переговоров между мной и Йохаймом. Хотелось бы знать, что от вас следует ожидать того же.

Эфраим ответил учтивым жестом:

— Предоставлять всеобъемлющие гарантии было бы преждевременно. Все, что я могу сказать в данный момент, носит предварительный характер. Тем не менее, так как между нашими пределами установились тесные дружественные отношения, то, что в интересах одного из нас, должно быть в интересах другого, а в том, что я намерен делать все возможное для защиты интересов Шаррода, вы можете не сомневаться.

Рианле бросил на Эфраима быстрый колючий взгляд, но тут же отвел глаза к потолку:

— Согласен, важные дела могут подождать. Есть один довольно-таки несущественный вопрос, скорейшее решение которого никак не препятствовало бы осуществлению вашей политики. Я говорю о небольшом клочке земли на отроге Шорохов, где я хотел бы построить павильон — оттуда и вы, и я могли бы наслаждаться видами. Перед самой своей кончиной Йохайм собирался подписать дарственную, уступающую мне этот участок.

— Интересно! Не было ли какой-нибудь связи между его смертью и упомянутым вами документом? — спросил Эфраим тоном, не выражавшим ничего, кроме праздного любопытства.

— Разумеется, нет! Какая тут может быть связь?

— У меня слишком богатое воображение. В том, что касается отрога Шорохов, я должен признаться, что все мое существо восстает против мысли об уступке хотя бы пяди шарродской земли, священной для меня и моих подданных. Тем не менее, я рассмотрю этот вопрос.

— Этого недостаточно! — в голосе Рианле появилась резкая нотка, напоминавшая звук задетой стальной пружины. — Мои желания не встречают понимания!

— Чьи желания встречают понимание всегда и везде? — риторически возразил Эфраим. — Не стоит об этом говорить. Надеюсь, мне удастся заручиться согласием лиссолет, и она порадует нас последовательностью воодушевляющих воздушных композиций...

Рианле, чопорный и мрачный, сидел за огромным двадцатиугольным столом в зале торжественных приемов. Стелани приготовила гамму испарений, чем-то напоминавшую о прогулке по холмам — о сырой земле и пронизанной солнечными лучами зелени, о влажных камнях на берегу пруда, об ароматах антионов и лесных фиалок, о подернутых плесенью, трухлявых стволах упавших деревьев, о камфоре. В отличие от Сингалиссы, Стелани выбирала флаконы не столь проворно, скорее забавляясь, как ребенок, играющий с цветными мелками. Но скоро уже пальцы Стелани стали двигаться быстрее — она заинтересовалась своими причудливыми изобретениями, как музыкант, внезапно уловивший достойный внимания материал в импровизации, неохотно исполняемой по настоянию слушателей. Склоны холмов пропали, солнечный лес исчез — последовали легкомысленные, сладковато-пряные, забавные запахи, постепенно терявшие остроту и оставлявшие лишь приятные меланхолические воспоминания подобно цветку валерианы, выросшему в заброшенном саду. К этому аромату в свою очередь прибавились сначала горьковатое испарение, потом йодистое дыхание солончака и, наконец, отчаянное, удушающее зловоние сгоревшего дома, еще тлеющего под дождем. Криво улыбаясь, Стелани подняла голову, задвинув в стол панель и ящички.

Рианле пылко провозгласил:

— Невероятно! Вы потрясли нас опустошающими переживаниями!

Эфраим обвел глазами присутствующих. Дестиан сидел, опустив глаза и играя с серебряным браслетом. Неподвижно выпрямившись в кресле, Сингалисса столь же неподвижно смотрела перед собой. Лоркас с восхищением наклонил голову, не отрывая глаз от Стелани. Эфраим подумал: «Мой юный друг окончательно заворожен — ему следовало бы немного скрывать свои чувства, если он не хочет, чтобы его обвинили в себализме.»