Андрей Сердюк - Вложения Второго Порядка

И никого здесь не осталось.

А минуту спустя прошаркал старик со своим велосипедом, прилип отшипевший окурок к лысой шине - и вовсе ничего не осталось.

Ничего не осталось.

И понял автор, что неудачно написал эту главку. Хотел, было, всё исправить, да подумал, что стремление к совершенству как раз всё и портит.

И оставил, как есть.

43.

"Того, что произошло, он никак не ожидал", - как часто эта фраза попадалась нам в разных книгах, хотя и не написана ни в одной из них. Так, хотя бы, в этой.

Того, что произошло, Зотов никак не ожидал.

Виталий неожиданно втолкнул его в квартиру, дверь которой открыл своим ключом, а сам остался на лестничной площадке, подперев дверь снаружи.

Заманили демоны!

Что советовал делать в подобных ситуациях Муслихиддит Абу Мухаммед Адаллах ибн Мушрифаддит по прозвищу Саади? В таких ситуациях простой парень Муслихиддит Абу Мухаммед ибн Мушрифаддит по прозвищу Саади, вторя мистику и автору "Беседы птиц о царе птиц Семурге" Фаридаддину Абу Талибу Муххамади бен Ибрагиму Аттару, советовал не суетится.

Зотов осмотрелся: двухкомнатная квартира-распашонка, - слева справа по комнате, по середине кухня, дверь в которую была чуть приоткрыта.

Сквозь матовое дверное стекло было хорошо видно, что на кухне находится человек. Точнее - мужчина. Прислонившись задом к столу, он разговаривал по телефону и, при этом, нервно постукивал рукояткой пистолета по столешнице. Разговаривал он резко и громко, поэтому его не только было видно, но и слышно. По той же причине он, вероятно, и появления-то жертвы не уловил. Зотов, соображая - что делать, хорошо слышал, как стоящий на кухне удивительно знакомым голосом, грамотно отбивается от пустого наезда:

- Ваха, нет, ты чего меня грузишь? А? Чего ты меня с этой тушёнкой грузишь? Ты меня вчера что спросил? Что, сколько и почём. И всё. Я тебе ответил: тушёнка, вагон, шестнадцать пятьдесят. Так?... Так чего ж ты меня сейчас лечишь?... Нет, тормози... Тормози, - говорю... Слушай сюда, - я тебе предложил, ты согласился. Твои абреки бабки привезли, мои - тебе на склад вагон доставили. В чём проблема-то?... Чего - Коран?... Ну, Коран... Подожди, я откуда знал, что она свиная? Я что пробовал её? У меня, Ваха, ещё с армии от тушняка изжога. Не пробовал я её... Ага, давай-давай, - у вас всегда гяуры во всём виноваты, а вы всегда дартаньяны... Какие бумаги, ну, какие бумаги? Я её за старый долг у торгаша одного подмёл, обнулил ему счётчик... Только не бери меня, Ваха, на понял! Понял?! Ты сам же говорил, что братьям своим тушняк этот камазами доставлять соби... Не ори! Она ж при такой доставке, при таких раскладах, у тебя золотой станет, а не свиной, если по бабкам смотреть. Не оскоромятся, или как там у вас... Не визжи... Всё, Ваха, этой темы больше нет. А вот по казино нам перетереть кое-что нужно... Чего-чего?... Да я знаю, что казино ваше, только земля под ним наша. Так, что, Ваха, кончай базар, иди лучше там, у себя, проводку проверь и индивидуальные средства пожаротушения... Огнетушители говорю иди в казино проверь... Всё. Увидимся... Всё, - я сказал. Я сказал всё.

Зотов решил всё же прорываться через правую комнату - резко ломануться, что-нибудь в окно швырнуть, и, прикрыв голову руками, прыгать. Правда, третий этаж. А что делать?

Он осторожно стал поднимать стоящую в углу под вешалкой напольную вазу, но... Не удержал, - слишком уж аккуратно хотел, слишком уж старался.

Как она разбилась, он не увидел, - невольно закрыл глаза. Зато сквозь грохот разлетающегося фарфора и выписанного на нём дракона чутким ухом уловил тихий щелчок предохранителя.

Когда глаза-то открыл, в дверном проёме кухни уже увидел человека изготовившегося к стрельбе. Но киллер чего-то медлил. И тут...

-- Дзот, ты что ли? - спросил бандит, опуская пистолет, и Зотов не поверил своим ушам, услышав своё училищное прозвище.

-- Не может быть... Жека? - не только ушам, но и своим глазам не поверив, уточнил Зотов.

И десять лет не видевшие друг друга однокурсники обнялись. Жека радостно заколотил Зотова по спине рукояткой пистолета и запричитал:

- Да охранят нас ангелы Господни!

Ещё б чуть-чуть, мой друг, и я б тебя отправил

Бродить по весям царствия теней.

-- Убил бы?

-- Убийство гнусно по себе, но это было б

Гнуснее всех и всех бесчеловечней,

Убить того, с кем начал восхожденье

В печальную, но честную юдоль.

Уж если это не назвать Небесной карой,

Тогда не знаю что...

- Возможно что - безумье,

А впрочем, зря ты, друг мой, причитаешь