Эллен Датлоу - Секс с чужаками

— Я мог бы оказать помощь, да? — глаза у фигуры были выпученные, лицо покрыто пятнистым мехом. Инопланетянин, проциа! Я начал было благодарить, но рыжеволосый меня перебил:

— Пошел вон. Проваливай.

Большие влажные глаза существа повлажнели и оно убралось. Человек окунул мизинец в патрон, а потом сунул в нос, глубоко вдохнув всей диафрагмой. Поглядел на запястье.

— Который час?

Я ответил.

— Новости, значит, — выговорил он. — Известие для всей человеческой расы, которой так не терпится. Два-три словечка об этих милых, чудных инопланетниках, которых мы все так любим, — он посмотрел на меня. — Что, репортеришка, ошалел?

Теперь я его раскусил. Ксенофоб. Инопланетяне строят заговор, чтобы захватить Землю.

— Фу ты господи, да им до нее дела нет, — он еще разок глубоко вдохнул, передернул плечами и выпрямился. — К черту банальщину. Который, говоришь, час? Ладно, расскажу тебе, как я понял, что к чему. На собственной шкуре. Пока ждем мою любящую жену. Можешь достать свой магнитофончик из рукава. Как-нибудь прокрутишь эту запись… когда уже будет поздно, — он хихикнул. Разговорившись, он перешел на поучающий тон. — Слышал когда-нибудь о суперстимуляторах?

— Нет, — ответил я. — Хотя погодите-ка. Белый сахар?

— Близко к истине. Знаешь бар «Малая Узловая» в округе Колумбия? Хотя да, ты же, говоришь, из Австралии. Кенгурятник. Ну, а я из Горелого Амбара, Небраска.

Он тяжело вздохнул, явно под влиянием какой-то застарелой душевной неурядицы.

— Я случайно забрел в «Малую Узловую», когда мне было восемнадцать лет. Хотя нет. Поправочка. В «Малую Узловую» случайно не забредают, так же, как нельзя случайно сохатого подстрелить.

В «Малую Узловую» являются потому, что мечтают об этом, этого добиваются, каждый намек о ней ловят у себя в Горелом Амбаре с тех самых пор, как в штанах волосы заведутся. Сознательно добиваются или нет — все равно. Если ты из Горелого Амбара, тебе так же не избежать «Малой Узловой», как морскому змею не избежать всплывать в полнолуние.

У меня в кармане лежала новехонькая карточка на спиртное. Время раннее, так что яблоку в баре покуда было куда упасть. «Малая Узловая» — это, знаешь ли, не посольский бар. Я потом узнал, куда ходят инопланетники высокого полета — когда вообще куда-нибудь ходят. «Новая Щель», что на Джорджтаунской Эспланаде.

И ходят они туда одни. Ну, бывает, изредка устраивают культурный обмен с двумя-тремя парами других инопланетян, холодных, как лед, да несколькими напыщенными людишками. Галактическая Дружба напоказ, но на почтительном расстоянии.

«Малая Узловая» — это место, куда ходит поразвлечься всякая мелюзга: клерки, шоферы. И в том числе, друг мой, извращенцы. Те, которые могут допустить к себе человека. То есть, в постель к себе допустить.

Он хихикнул и снова понюхал палец, не глядя на меня:

— Так-то. В «Малой Узловой» Галактическая Дружба вершится каждую ночь. Я заказал… Что же я заказал? «Жемчужину». Попросить у мрачного бармена-кастрата один из выстроившихся за стойкой инопланетных ликеров у меня духу не хватило. Было полутемно. Я пытался смотреть на все сразу и в то же время не показывать этого. Помню этих белых, с костистыми головами — лирян, то бишь. И облако зеленых вуалей, которое я принял за какое-нибудь составное существо. В зеркале я перехватил пару взглядов, брошенных на меня людьми. Враждебных взглядов, исподлобья. Но тогда я не понял, в чем дело. Вдруг прямо ко мне протолкался инопланетянин. Не успел я преодолеть хвативший меня столбняк, как услышал его невнятный голос: «Футпол люпишь?» Инопланетник заговорил со мной. ИНОПЛАНЕТНИК, существо со звед. Заговорил. Со мной.

О господи, у меня не было времени интересоваться футболом, но я бы охотно заявил, что питаю страсть к складыванию фигурок из бумаги или к игре в «балду» — лишь бы он продолжал говорить. Я расспрашивал его про спорт на его родной планете, я заставил его принять от меня выпивку. Я с восторгом слушал, как он лопочет, перечисляя каждый пас в каком-то матче, за который бы я гроша ломаного не дал. И очень мало я уделял внимания возне, происходившей среди людей у меня за спиной.

И вдруг эта женщина — теперь я бы ее назвал девушкой — так вот эта женщина что-то произнесла высоким противным голосом и, качнувшись на табуретке, толкнула меня под локоть той руки, в которой я держал стакан. Мы обернулись одновременно.

Господи, она и сейчас у меня словно перед глазами. Что меня сразу поразило: несоответствие. Она ничего особенного собой не представляла, и в то же время — потрясала. Она излучала одержимость, буквально сочилась ею.