Сара Кроссан - Побег в Секвойю

- Но мой отец работал на Бриз. Ему полагается пансион.

- Может быть, - говорит он. - Но солдат специального назначения просто так не пройдет туда. Ты - опасен для министерства. Они не отпустят тебя. Кто даст гарантию, что ты не дезертируешь?

- Но ты можешь мне с этим помочь?

Он улыбнулся.

- Если бы это было так просто. Я тоже их раб, как и все остальные.

- Я просто откажусь воевать, - говорю я. Они не могут меня заставить.

- Лучше не пытайся. Что ты думаешь, они с тобой сделают? И с твоей сестрой? Уже забыл, что случилось с Адель Райс?

- Она умерла, потому что... - я замираю и пристально смотрю на Джада, он медленно кивает.

Об этом говорилось везде: Адель Райс. Солдат-женщина элитного подразделения после экспедиции в пустыню внезапно быстро объявляют умершей. Министерство перекладывает вину на террористов. Было даже террористическое нападение. Но было ли оно на самом деле?

Мой живот сжимается. Горечь, которую вызывают во мне, мой отец, министерство и Джад Каффри. Я тяжело глотаю и испытываю огромное желание сбежать в свою галерею и перепачкаться краской. Почему я просто не оставался там все эти годы, чтобы делать там то, что я люблю вместо того, чтобы исполнять мечту моего отца, который хотел сына-солдата.

- Министры пригласили тебя и твою сестру на следующей неделе. Они хотят высказать вам свои соболезнования, - он встает, натягивает пальто и поднимает с пола аппарат для дыхания.

- Совсем по правилам протокола! - продолжает он невыразительно. - И еще раз мне очень жаль, я могу тебе только посоветовать, если хочешь быть в безопасности, быть полезным. Специальное подразделение пользуется высоким уважением, и мы будем в вас нуждаться, чтобы подчистить в Куполе. Я бы на твоем месте не отказывался, - в одно мгновение он поворачивается к двери, когда Тодд и Ниам снова появляются в кухне. Шея Тодда и его белая рубашка испачканы в красную помаду Ниам. Мне приходится ухватиться за край стола, чтобы не вскочить и не врезать ему.

- Это я возьму с собой, - Тодд поднимает кислородный баллон. Ниам заходит на кухню и садится на стул рядом со мной. - Тогда, Ниам, увидимся в школе?

Ниам покусывает ноготь на большом пальце.

- Конечно.

- Мне стоит подождать, пока ты позвонишь, или я...

- Просто простись, - говорю я.

- Э?

- Проваливай, - шиплю я.

- Почему ты так себя ведешь? - визжит Ниам.

- Уже ушел, - пробормотал Тодд и исчез в двери.

-Я расскажу об этом отцу, - дуется Ниам.

Мы оба уже достаточно взрослые, но если я смотрю на нее, всегда вижу только маленькую сестренку, как и десять лет назад: шестилетняя в желтой вязанной одежде, которой сказали, что ее мама умерла, и которая неделями прижималась ко мне. Она бы прижималась к отцу, если бы каждый день не проводил с бутылкой дома или в министерстве. После этого он никогда больше не был прежним. Он жил только ради его работы.

Я снова сажусь и смотрю на Ниам, она пронзала меня взглядом. Почему именно сейчас я должен сообщить ей, что отец никогда не вернется домой? Почему я должен стать тем, кто разрушит ее мир?

- Скажи мне, что случилось? - требует она.

Джад серьезно смотрит на меня.

- Я лучше оставлю вас вдвоем поговорить, - говорит он.

Ниам хмурит лоб.

- О чем?

Пока Беа и Джаз отдыхают, я прочесываю вокзал в поисках извергнутых, поднимаюсь по эскалатору на верхнюю платформу, слегка затопленный стеклянный зал. Из-за ярко-синего неба можно было подумать, что на улице летнее утро.

В конце зала, где свет самый яркий, громоздятся аппараты для дыхания на солнечных батареях. Проклятье, даже извергнутые искали здесь защиту.

Я склоняюсь над одним из дыхательных приборов, он похож на мини-холодильник, и включаю его. Слегка покашливая, он начинает работать и затем ровно жужжит. Я тянусь к маске на лице, чтобы попробовать аппарат. Подаваемый воздух влажный, но для дыхания подходит безупречно, у меня падает камень с сердца, который я не замечал раньше.

По крайней мере, смерть от удушья нам не грозит. Перед Беа я стараюсь держаться уверенно, но только потому, что она нуждается в этом. Она потеряла намного больше, чем я, и все равно не отступилась. Во всяком случае, не совсем.

Я снова надеваю дыхательную маску и укутываюсь глубже в отцовское пальто.

Если он надеется, что это сделает его отцом года за то, что он спасет жизнь, он ошибается. Каждый сделал бы это. В данной ситуации это было, конечно, самое малое.

И если бы он сейчас увидел меня таким, то понял бы, что одиночный побег в пустошь - не что иное, как смертная казнь. Кому я вообще пытаюсь что-то доказать? Это было ему ясно.