Сергей Малицкий - Легко (сборник)

И опять незримая рука бросает кости судьбы, заставляя одних из нас радоваться непонятному везению, а других возмущаться тем, что мы называем превратностями. Незримые руки сплетают невидимые власяницы, в которые должны одеться души, отрываясь от истерзанных тел. Невидимые глаза следят за каждым шагом, чтобы, как в компьютерной игре, время от времени подводить к заветным дверям, за которыми новый уровень. Или зажечь перед глазами окончательное: «game over». Или ни зажечь ничего.

— Что это? — спросил я.

— Это? — рассмеялся Алексей. — Это слово. Это всего лишь слово. И звучит оно так, как и написано. Минус. Ми-нус. И еще раз. Ми — нус. Эм. И. Эн. У. Эс.

Он повторил это слово несколько раз и, не удержавшись, закатился кашляющим смехом, который сотрясал его жалкое тело и казался прилепленным к лицу.

— Что это? — повторил я вопрос.

— Это ключ, — наконец успокоился Алексей. — Ключ, код моей безопасности. Неужели вы думаете, что, отдавая свое тело кому-то или чему-то, слепленному из моего собственного подсознания или чего-то неведомого, я не предполагал, что это тело мне не захотят вернуть? Чего это я должен был разбрасываться телами? Тело-то было всего одно, а нас уже шесть!

— И как же работает этот ключ?

— Очень просто, — усмехнулся Алексей. — Стоит мне произнести это слово, и все проходит. Я опять становлюсь самим собой. Так я запрограммировал их. Но даже и этого мне показалось недостаточно. Я написал это слово на картонках и облепил им стены во всех квартирах, где бы я ни жил. Кто бы ни владел моим телом в данный момент, стоило ему вернуться домой, он видел это слово, и я опять становился самим собой.

— Насколько я понял, — сказал я, — ваши герои были запрограммированы на звучание этого слова либо на его визуальный образ. Представлять слово они могли беспрепятственно. В чем же проблема? Почему вы носите с собой эту картонку?

— Я бы не называл их героями, — сказал Алексей, — и я не просто так ношу с собой эту картонку. Проблема в том, что ключ больше не абсолютен. Они становятся или уже стали сильнее меня. Если кто-то из них овладевает телом, я никак не могу это прекратить, потому что я больше не присутствую при этом.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я больше не контролирую, что они видят моими глазами. Я ничего не слышу и ничего не чувствую. Я проваливаюсь в страшные места. В те места, в которых существовали они. Я даже думаю теперь, что каждый из нас носит внутри себя собственный кусочек преисподней. Я не могу вам рассказать, что это такое. У меня нет для этого слов. Чтобы это описать, не хватит даже вашего таланта. Если это действительно ад, то, скорее всего, после смерти мы сворачиваемся внутрь себя, как черные дыры, и исчезаем навсегда. Теперь, побывав там, я понял, что им, моим созданиям, есть, за что меня ненавидеть. Ведь это я их там поселил.

— Но как же? — удивился я. — Как же так? Ведь вы здесь? Как вы выбираетесь оттуда?

— Выбираюсь? — Алексей устало усмехнулся. — Их слишком много. Они уже могут договариваться, но порою еще спорят из-за тела. И во время этих споров мне удается всплыть наверх.

— Так и оставайтесь наверху! — воскликнул я.

— Оставаться? — Алексей закрыл глаза и погладил рукой по картонке. — Если бы я мог выжечь это слово на внутренней стороне своих век или в своих снах, я бы ничего не боялся. Но я человек, и я иногда должен спать. Я засыпаю, а просыпаюсь всегда там. В своем собственном персональном аду. А оттуда меня не услышит никто.

— И что же вы собираетесь делать?

— Просить вас о помощи.

— В чем она будет заключаться?

— Мне нужно некоторое время, — объяснил Алексей. — Может быть, я смогу справиться с ними. Или убью их как-то. Ну, не могу же я сам себя связывать перед каждым превращением? Они уже научились не открывать глаза, овладевая телом. Они сразу же затыкают уши. Помогите. Всего-то и нужно: наручники, батарея, и это спасительное слово у вас на губах.

Он замолчал. Проблеск надежды мелькнул у него в глазах и тут же погас. Я не сказал ни одного слова, а он все понял. Зачем мне тут, в моей квартире, сумасшедший, прикованный наручниками к батарее? Во что превратится моя жизнь, если весь этот бред, который он мне только что изложил, окажется правдой хотя бы на сотую часть?

— Вы считаете меня сумасшедшим? — спросил он.

Я не ответил.

— Курите? — спросил я его.

— Нет, — ответил он, — бандит и маклер курят.

— Почему маклер? — спросил я.

— Одно время занимался спекуляцией квартирами. Довольно успешно.