Роман Подольный - Легкая рука

— Мы уже сели? — а я и не заметила.

— Я тоже, — сказал я, безуспешно пытаясь расстегнуть ремень, приковывавший меня к креслу. Лена засмеялась и легко освободила меня.

— Да для ваших пальцев тоже надо специальный тренажер придумать.

Я почувствовал, что проваливаюсь — точно в воздушную яму, хотя самолет давно прочно стоял на земле. Но тут она пообещала, что сама займется изобретением такого тренажера, а потом осторожно придерживала меня за локоть на трапе, явно опасаясь новых чудес моей неуклюжести.

Так что был я на стадионе двенадцатого. Видел, как Горшенин, ученик Смирнова, совершил свой феноменальный полет — иначе не скажешь — через планку, укрепленную на высоте двухсот сорока шести сантиметров. Он так управлял своим телом, каждое его движение было так совершенно, что спустя считанные дни во всех кинотеатрах мира зрители ахали, глядя на запечатлевшую этот прыжок пленку. А минутой позже те же зрители восторженно кричали. Пленка эта ведь потому и обошла все кинотеатры мира, что на нее попал следующий прыжок — Дмитрия Сахарова, ученика Росциуса.

Лицо его, показанное крупным планом, поражало своей сосредоточенностью, переходящей во что-то вроде свирепости. Движения же казались слишком резкими, техника, как мне объясняла Лена, подкачала.

Но высоту Сахаров все-таки взял! Только после этого траектория его прыжка нарушила все законы физики. Его тело, оставаясь параллельным планке и держась спиною вниз, все на той же высоте пролетело около двух метров и только потом стало снижаться.

Вечером я увел расстроенную Лену из номера — погулять по самой красивой аллее Евразии, идущей как раз от гостиницы “Таджикистан”.

— Что же этот паразит сделал! — сердилась она. — Так подвести тренера! Знаешь, как Игорь Дмитриевич убивается?

— Он расстроен? Но почему? Ну, результат не засчитали, не прыжок ведь был, а левитация! Так это же мировое открытие, твоего Росциуса еще академиком сделают.

— Академиком! Когда ты понимать что-нибудь начнешь? Возишься с тобой, возишься… Ты что, не видел, как Сахаров приземлился? Словно его ничему не учили. За такое тренера выгнать мало!

Продуктовый зал универсама, вытянувшегося на целый квартал, звенел сталкивающимися металлическими корзинами на колесиках, шелестел оберточной бумагой, нетерпеливыми голосами покупателей, не дотянувшихся пока из-за толкучки до нужного им товара.

Но в этом тысячекратно привычном гуле чуткое ухо старшего продавца-контролера Анны Федоровны уловило нечто никогда прежде не слышанное. Сначала — в тоне, потом в сочетании слов, потом в их смысле.

Пятеро мужчин, к которым вывело Анну Федоровну опытное ухо, и на взгляд казались здесь чужими. То есть по одному и такие в универсамы ходят — куда денешься. Но сразу впятером?

Они стояли кружком, почти касаясь друг друга широкими плечами, одинаково расставив чуть согнутые в коленях ноги. Каждый придерживал оставленную за спиной алюминиевую корзину на колесиках. Рядом с этими людьми корзины не казались громоздкими, как обычно. И Анне Федоровне вспомнились корзины, тоже алюминиевые, в которые бросали людей марсиане, — из книжки, полученной вчера на макулатурный талон. Но у этих пятерых корзины были пустыми.

Анна Федоровна описала круг около “марсиан”. До чего похожи друг на друга! Одинаково жесткими напряженными лицами и мышцами, рвущимися наружу сквозь непрочную облицовку свитеров. Один — постарше, помассивней, щеки чуть обвисли, глаза запали, морщины погуще, а четверо — двадцатилетние, один к одному. Пятерка выбрала самое просторное место в магазине и все-таки не могла не мешать волнам покупателей, то и дело набегавшим на нее.

Но очень уж внушительно выглядели эти люди, отгородившиеся корзино-тележками от обыденного мира покупателей, настолько внушительно, что волны тут же начинали, без всякого ропота, обходные маневры.

Да, если эти решили…

Анна Федоровна слушала.

Говорил старший — тем пронзительным шепотом, который разносится так же далеко, как громоподобный бас.

— Ты, Федотов — к крайней справа. Эстрин — к следующей. Затем — Петрович. К последней — Минчук. Сначала, конечно, возьмите… ну, что вам наверняка пригодится?

— По коробке яиц? — это сказал тот, кого назвали Федотовым.

— Действуйте. Я выхожу без покупки и засекаю время.

Анне Федоровне надо было еще помочь в фасовке колбасы. Но ситуация казалась слишком серьезной, чтобы оставить поле действия. Она побежала к администраторше, та, не дослушав, схватилась за телефон.