Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

— Пожалуйста, умри! — прошипела она.

Фурлоу с потемневшим от гнева лицом пошел к нему.

— Что ты сделал с ней? — потребовал он ответа.

— Стой, где стоишь! — сказал Келексел, направив ладонь в сторону Фурлоу.

— Энди! Остановись! — крикнула Рут.

Он подчинился. В голосе ее было столько ужаса!

Рут дотронулась до живота.

— Вот что он сделал, — хрипло сказала она. — И он убил мою мать и отца, уничтожил твою репутацию и…

— Без насилия, пожалуйста, — произнес Келексел. — Это бесполезно со мной. Я по-прежнему могу уничтожить вас обоих.

— Да, Энди, — прошептала Рут.

Келексел сфокусировал свой взгляд на выпирающем животе Рут. Какой странный способ производить потомство.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я уничтожил твоего дружка? — спросил он.

Она молча покачала головой. Господи! Что собирается сделать этот спятивший маленький уродец? В его глазах застыло приводящее в ужас выражение собственного могущества.

Фурлоу внимательно посмотрел на Рут. Как странно она выглядит в этом зеленом экзотическом халате с огромными драгоценными камнями. И она беременна! От этого… этого…

— Как странно все это, — произнес вдруг Келексел. — Фраффин думает, что вы главный фактор в нашем развитии, что мы поднимаемся на новый уровень существования благодаря вам… возможно, к окончательному совершенству. Может, он прав больше, чем думает.

Келексел посмотрел на Фурлоу, когда тот отступил от него и направился к Рут.

Она оттолкнула его руку, когда он попытался обнять ее за плечи.

— Келексел, что ты собираешься делать? — спросила она. Ее голос слегка дрожал.

— То, что никогда раньше не делал ни один бессмертный Чем, — ответил Келексел. Он повернулся к ней спиной, подошел к кровати Фурлоу, потом замер в нерешительности на несколько секунд, после чего разгладил покрывало.

Увидев его у постели, Рут с ужасом подумала, что он собирается подвергнуть ее воздействию Манипулятора, принудить ее лечь с ним и заставить Энди смотреть за их любовной сценой. «О Господи! Только не это!»

Повернувшись к ним спиной, Келексел уселся на край кровати, положив руки рядом с собой. Постель была мягкой, покрывало теплым и пушистым, но от него несло потом туземца, и это показалось ему необычно эротическим.

— Что ты собираешься сделать? — прошептала Рут.

— Я хочу, чтобы вы оставались на своих местах, — ответил Келексел.

После этого он сосредоточился на работе своего сердца. «Это должно получиться, — подумал он. — Омоложение научило нас ощущать каждый нерв, каждый мускул тела. Это должно получиться!»

Сначала не было никакой реакции. Но вскоре он почувствовал, как замедляются удары сердца, очень незначительно, но замедляются. По мере того как он обретал контроль, промежутки между ударами росли. Он настроил работу своего сердца на ритм дыхания Рут: вдох — один удар, выдох — другой.

Но сердце вдруг пропустило один удар!

Келексела охватила паника. Он ослабил нажим, пытаясь вернуть сердце к нормальному ритму. «Нет! — подумал он. — Я ведь не этого хочу!» Но им уже завладела другая сила. Страх и ужас накатывались на него волнами. Что-то гигантское, всесокрушающее сдавило ему грудь. Он видел темную бездну, скалу, о которой говорил Фурлоу, себя, карабкающегося по ней, цепляющегося за любую выемку и пытающегося удержаться от падения в ужасную пропасть.

Откуда-то из тумана, который застилал ему глаза, донесся голос Рут:

— С ним что-то случилось!

Келексел вдруг понял, что упал на постель Фурлоу и лежит на спине. В спине появилась нестерпимая и непрекращающаяся боль. Он чувствовал работу сердца: удар — боль, удар — боль, удар — боль…

Он почувствовал, как медленно разжимаются его пальцы, которыми он цеплялся за поверхность скалы. Бездна зияла под ним. Он низвергся во тьму, переворачиваясь в полете, и ветер свистел в его ушах. Завывающий голос Рут долетел до него и затерялся в пустоте:

— О Господи! Он умер!

До Келексела донеслось последнее эхо небытия, и ему показалось, что он расслышал слова Фурлоу:

— Мания величия.

Фурлоу бросился к постели, попытался нащупать пульс у виска Келексела. Он не прощупывался. Кожа была сухой и гладкой, как поверхность металла. «Наверное, они не совсем такие, как мы, — подумал Фурлоу. — Нельзя ли прощупать пульс в каком-нибудь другом месте».

Он проверил правое запястье. Какая же вялая и пустая у него рука! И пульс по-прежнему не прощупывался.

— Он действительно умер? — прошептала Рут.