Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

Келексел заметил это, но решил не обращать на это внимания. Поведение Фраффина было почти грубым. Наверное это потому, что он чувствует уверенность в своих силах. Но Первородные не посылают идиотов-Следователей, и Режиссер вскоре обнаружит это.

— Мне бы хотелось поговорить с вами о моей любимице, — начал Келексел, присаживаясь напротив Фраффина без какого-либо приглашения. Между ними оставалось огромное пустое пространство пульта управления. На его полированной поверхности можно было увидеть слабое отражение Фраффина.

— Что-то не в порядке с вашей любимицей? — поинтересовался Фраффин. Он улыбнулся про себя, вспомнив о последнем докладе, где описывались развлечения Келексела с его подружкой.

Следователь теперь был охвачен подозрениями — можно не сомневаться. Но уже слишком поздно… слишком поздно.

— Скорее всего, с ней-то все в порядке, — ответил Келексел. — Конечно, она просто восхищает меня. Но тут мне пришло в голову, что я на самом деле знаю слишком мало о туземцах, их корнях, так сказать.

— И вы пришли ко мне за этой информацией?

— Я был уверен, что вы захотите встретиться со мной, — заметил Келексел.

Он ждал, спросив себя: не изменит ли Режиссер свое поведение. Конечно, теперь пришла пора настоящей, открытой схватки.

Фраффин откинулся на спинку кресла, опустив веки, серебристо-голубоватые тени пролегли во впадинах лица. «Да, — кивнул он про себя, — сейчас мне предстоит занимательное состязание с этим идиотом, победа над ним будет некоторым развлечением для меня». В предвкушении этого Фраффин смаковал последние мгновения перед схваткой, мгновения откровения.

Положив руки на подлокотники кресла, Келексел отметил чистоту линий и мягкую теплоту материала. В комнате ощущался слабый мускусный аромат, экзотический, дразнящий, пришедший из другого мира… Наверное какая-то цветочная эссенция.

— Но вы ведь получаете удовольствие от своей любимицы? — спросил Фраффин.

— Она восхитительна, — сказал Келексел. — Интересно, а почему вы не экспортируете этих женщин. Почему?

— Итак, вы контактировали с одной из них, — произнес Фраффин, намеренно не замечая вопроса.

— Мне все же интересно, почему вы не экспортируете этих женщин, — повторил свой вопрос Келексел. — Мне это кажется весьма странным.

«О да, тебе это действительно кажется странным», — мысленно согласился с ним Фраффин. Неожиданно его стало охватывать растущее раздражение на Келексела. Он, очевидно, одурманен аборигенкой — ведь это его первая женщина здесь.

— Найдется много коллекционеров, которые с радостью заполучили бы одну из местных женщин в свою коллекцию, — сказал Келексел. — Из всех тех чудес, что вы собрали здесь…

— И вы думаете, что мне больше нечего делать, кроме как подбирать коллекцию туземок для моих знакомых? — резко бросил Фраффин и сам удивился прозвучавшей в его голосе страстности. «Неужели я завидую Келекселу?» — подумал он.

— Но чем же тогда вы здесь занимаетесь, как не извлечением выгоды? — спросил Келексел. Он чувствовал, как в нем растет гнев на Фраффина. Конечно, Режиссер знал, что перед ним сидит Следователь. Но в действиях Фраффина не было никаких признаков страха.

— Я коллекционирую слухи, — сказал Фраффин. — То, что я сам создаю кое-какие из этих слухов, в данный момент не имеет значения.

«Слухи?» — удивленно повторил про себя Келексел.

А Фраффин подумал: «Коллекционер древних слухов, точно!»

И понял в то же мгновение, что завидует Келекселу, завидует его первому контакту с туземной женщиной. Фраффин вспомнил былые дни, когда Чемы могли более свободно передвигаться по планете внизу, создавая механизмы существования его обитателей (правда, на это потребовалось много времени), подчиняя своей воле их вождей, ослепленных невежеством и высокомерием, взращивая смертоносные желания. Да-а, то были деньки!

Фраффин на несколько секунд оказался в плену собственных воспоминаний о временах, когда он жил среди туземцев, манипулировал ими, управлял, слушал их разговоры, узнавал из болтовни хихикающих римских мальчишек о вещах, о которых их родители не смели упоминать даже шепотом. В его памяти воскресла вилла, сверкающая в лучах солнца. Ведущая к ней каменная дорожка для прогулок, проложенная среди травы, деревьев, грядок с капризной форсифией. Туземцы и назвали это растение «капризная форсифия». Как же отчетливо стоит у него перед глазами картина молодого грушевого дерева рядом с дорожкой!