Вадим Астанин - Час до полуночи

— Впечатляет, шеф. Завидная карьера и счастливая судьба.

— Погоди восхищаться. Слушай дальше. С месяц назад между Листратовым и Бурмистровым состоялся приватный разговор. Бурмистров просил официально оформленного партнерства и пропорционального увеличения доли в бизнесе.

— Листратов, естественно, ему отказал.

— Он же не враг самому себе. С какой стати Листратов должен добровольно делиться с тем, кто на него и так работает?

— Например, из чувства признательности. Искреннего и глубокого.

— Сам придумал, или подсказал кто? — спросил недоверчиво шеф.

— Где? — я покрутил головой. — Исключительно сам.

— Понятно. — сказал шеф. — Шутишь.

— Куда мне, — грустно сказал я. — С начальством шутить, карьере вредить. И что Бурмистров?

— Бурмистров… Бурмистров… Пригорюнился наш коммерческий директор, сел и начал думать. Думал, думал и совсем ничего не придумал, кроме как уморить хозяина и прибрать его дело к своим ручкам… шаловливым. Связался с серьезными людьми, нанял мокродела-химика, специалиста по ядам и через шестнадцать минут, сорок семь секунд господин Листратов навсегда исчезнет с того света и появится на нашем. Там, — начальник пристукнул каблуком, — такой прыти от Бурмистрова не ожидали. Начудил наш компаньон… Ошиблись аналитики, фрейдисты-психологи… Клятвенно заявляли, что накладок быть не может, что Бурмистров на убийство не решится, а он взял, и подписался. Листратов грешник не бог весть какой, цена таким целковый за дюжину в базарный день, и заменить его особых проблем не составляет, но тут важен прецедент. Возможность избежать заслуженного наказания всегда приводила Самого в неописуемую ярость. Тем более, когда кандидат уже включен в годовой отчет. Однако, в данном, конкретном случае, у Него, — шеф опять пристукнул каблуком, — полностью связаны руки. Не надо было ошибаться. Впрочем и там, — шеф возвёл очи горе, — по моим сведениям, … полученным из надежных источников, тоже не испытывают особой радости по поводу происходящего, ибо Листратов совсем не агнец божий, но возникшая перспектива досадить конкурентам приветствуется и негласно одобрена на самом верху. Вопрос большой политики. Престиж, репутация и всё такое прочее. Поэтому разрешение возникшей коллизии возложено Самим на нас. Действовать надо быстро, напористо, не задумываясь о последствиях… и невзирая на лица. Основная задача: любыми способами восстановить паритет. В средствах не стесняться. Работать, так сказать, на опережение. Времени на разработку легенды у тебя не остается. Придется импровизировать на ходу. Я подключу технический отдел, они обеспечат твою переброску и снабдят по необходимости документами и доказательствами в интерактивном режиме. Сверим часы. 15.23. У тебя в запасе четыре минуты и двадцать две, нет, девятнадцать секунд. С этого момента и до прибытия в точку отсчёта ход времени заморожен. Свободен.

…Пока я был в кабинете шефа, изречения Екклезиаста оперативно сменили на псалмы Давида. Теперь вместо цитаты о суде и неправде я прочёл следующее: «Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих. Ибо беззакония мои превысили голову мою, как тяжёлое бремя отяготели на мне, Смердят, гноятся раны мои от безумия моего. Я согбён и совсем поник, весь день сетуя хожу, Ибо чресла мои полны воспалениями и нет целого места в плоти моей. Я изнемог и сокрушён чрезмерно; кричу от терзания сердца моего. Ибо на Тебя, Господи, уповаю я; Ты услышишь, Господи, Боже мой. Пс. 37:4−9.16».

— Пробирает и наставляет… Закачаешься. — заключил я в сердце моём. И отбыл…

…прямо в шум и суету провинциального города, с гордость носящего титул республиканской столицы. Секундная стрелка на наручных часах дрогнула и побежала по кругу, немилосердно сокращая и без того краткий промежуток времени, предоставленный мне для выполнения задания. Я торопливо перебежал через дорогу, пропуская мчащиеся по проспекту автомобили и скорым шагом двинулся к ресторану «Вокзальный». Швейцар предупредительно распахнул передо мной широкую зеркальную дверь.

— Э-э, любезный, — я задержался около него, — а скажи-ка ты мне, любезный… Олег, э-э., Владимрович… — я прищелкнул пальцами, делая вид, что вспоминаю…

— Листратов, — услужливо подсказал швейцар.

— Он, — я благодарно улыбаюсь.

— Как же, — ответно улыбается швейцар, — обязательно здесь. Уж с полчаса, как прибыли. Кушают.

Я достаю десять долларов: «Возьми, любезный, заслужил».