Пол Андерсон - Странник. Зима Мира

— У Когамы есть свои контакты в гареме и в королевской гвардии, о которых ты, может быть, не знаешь. Ходят разные слухи. Например, что ты и кое-кто еще строите корабли вместе с Когамой. Только эти корабли остаются здесь.

Лицо Торкильда застыло как маска. Добрый знак, подумал Йоахим. Все эти намеки и слухи, подброшенные вельможе, говорили об одном: Когама не остановится на задуманном. Когда их совместный план будет выполнен, он возьмется за своих союзников. И это вполне может оказаться правдой!

Когда Йоахим закончил, наступило молчание. Торкильд облокотился на стол, подпер голову ладонью. Нервно забарабанил по столу пальцами.

Йоахим сделал паузу, затем доверительно наклонился вперед.

— Я вот что думаю, Эд, — вкрадчиво заговорил он. — Я думаю, что здесь, в этом районе космоса, существует чужая цивилизация. Я думаю, что она скрывается от нас, один космос знает зачем. А вы, ты и твоя клика, строите для них космические корабли. Эти… незнакомцы платят хорошо, наверное, даже золотом, и тебе есть на что устроить заговор. Нынешний аркулан — хитрый малый, и низложить его будет нелегко. Но ты уверен, что с помощью этих денег тебе это удастся. Я прав?

— Если да… то как ты поступишь?

— Еще не знаю. Может быть, с ними будет полезно встретиться. Может быть, на этом можно будет заработать деньги. А если они враждебны нам, то корабли должны знать об этом, — Йоахим посмотрел в глаза собеседнику. — Я вот что у тебя еще хочу спросить, Эд. Если вокруг Эрулана возникнет могучая империя чужаков, что толку тебе будет в короне?

— Они не чужаки. И не местные, — ответил Торкильд сдавленным голосом. — Это люди.

Люди!

— Странные люди. Говорят на бейсике с чудным акцентом, не носят одежды, не… не знаю. У них повадки дикарей, но клянусь, это — люди.

— Чего они хотят?

— Корабли. Они связались с нами пять лет назад. Да, они платят металлом, и, насколько я понял, они прилетели откуда-то из Креста. Но это очень большой район, Йоахим. Может быть, с нашей стороны было глупо связываться с ними, но кто не рискует, тот не выигрывает.

— Да, — кивнул Йоахим. — Да, это верно.

Уже почти вечером первого дня эруланец принес на шлюпку записку от Йоахима. «Можете побродить по городу, но не уходите слишком далеко. Возможно, придется срочно улетать». Стоя у люка, Шон прищурился, чтобы разобрать строчки в сумрачном свете. Дул холодный ветер; на фоне неба чернел замок, темнели силуэты города, лежавшего у подножия замка.

Илалоа приподнялась на локте, когда он вошел в кубрик.

— Сегодня уже поздно, — покачал он головой. — Отправимся завтра утром. Ладно?

Та кивнула.

— Я знаю, тебе не нравится сидеть взаперти, — продолжал Шон. — Извини.

— Ничего. Я просто задумалась, Шон.

Он посмотрел на нее. Проследил взглядом изящные черты тела, задержался на лице.

— Тебе хочется обратно на Рандеву, так ведь?

Неожиданно она расхохоталась. Словно хрустальный колокольчик.

— Бедный, глупый Шон. Ты все беспокоишься.

Шон потянул Илалоа к себе, та подалась ему навстречу, тесно прижалась. Его губы скользнули по душистым волосам, скользнули и слились с ее, отыскав приоткрытые в ожидании губы.

«Что ж, она права. Я и в самом деле слишком много беспокоюсь, а ведь от этого никакого толку».

Он с трудом заставил себя оторваться.

— Как насчет твердого топлива?

Она кивнула и проскользнула к гравитационному лифту.

— Падать вверх так смешно, — крикнула она из шахты. — У вас столько игрушек.

— Игрушек? — отозвался Шон. Но она уже плыла вверх, в камбуз на носу.

На следующее утро он надел традиционный костюм номадов, а сверху теплый плащ. Подождал, пока Илалоа выйдет из душа. На корабле она всегда подолгу плескалась в душе, словно смывая какую-то невидимую нечистоту.

— Надень что-нибудь потеплее, дорогая, — посоветовал он, вдруг ощутив себя почти настоящим супругом.

Та поморщилась.

— Это обязательно?

— Если не хочешь замерзнуть, то да. Почему тебе не нравится одежда?

— Просто… будто прячешься от солнца, от дождя, от ветра. Окружаешь себя мертвой кожей, а это, как будто сидеть в темноте. Вы запираете себя от жизни, Шон.

Все-таки она оделась и прошмыгнула к шлюзу первой.

Утро было холодным и туманным, под ногами влажно блестели каменные плиты. Они вышли из ворот замка, пройдя под огромными башнями и стали спускаться вниз по холму, в город.

Город уже проснулся, и когда они спустились на улицы, шум стал еще громче: гул голосов, топот копыт, скрип колес и звон железа. Запах тоже стал сильнее. Шон принюхался и покосился на Илалоа. Та, кажется, не обращала на вонь внимания; напротив, она оглядывалась по сторонам с таким искренним удивлением, какого он не замечал в ней ни разу.