Роман Шебалин - Тайна 'ККК'

Глава Девятая, последняя, кроме того, осчастливленная появлением, не скажу пока кого. Итак: погоня.

Громыхая и стеная, "Запорожец" мчался за Бугаевской машиной.

- Давай, Петька, жми, уйдут гады!

- Да хватит Вам цитат, Данил Саныч, что я хотел Вам сказать...

- После... - "переговорим", хотел крикнуть Бугаев, но вовремя осекся (еще бы, это я, автор, прикалываюсь так, не все ж инспектору одному шутить!); короче, бред - на разваливающимся вражьем "Запорожце" 50-какого-то года догонять машину милицейскую!

А та - пропала из вида, вырулив на Котельническую.

- А вот хрен они теперь уйдут, - подмигнул инспектору младший лейтенант и радостно рассмеялся, - слышите: тихо?

В ту же секунду раздались какие-то странные щелчки.

Озарян притормозил "Запорожец".

- Вперед! вперед! - стуча кулаком по лобовому стеклу вскричал Бугаев, - я ж тебя под суд...

- Да я Вам все хотел сказать, - Петеньку уже корчил припадок гомерического хохота, - я же с утра машину Вашу не заправлял, понимаете? а там бензина-то...

Младший лейтенант вылез из "Запорожца" и, давясь от смеха, направился к арке, из которой как раз и доносились сперва странное пощелкивание, а затем - какие-то и вовсе нечленораздельные звуки.

- Петька, милый! сукин ты кот! - покидая "Запорожец" бормотал Бугаев, - я ж тебя под трибунал...

- А я - Вас, - ухмыльнулся Озарян.

В арке, широко расставив ноги, стоял лысый старикашка с крючковатым носом, двумя руками старикашка держал пистолет и целился в инспектора.

- Ты Пшишинский? - игнорируя последнюю фразу Озаряна, спросил Бугаев.

Тот не шелохнулся.

Бугаев пожал плечами, а Петенька тихо так сказал:

- Ну кто вас просил, Данил Саныч, мало того, что вы лишили мое "табельное" патронов, Вы еще его зачем-то переложили из моего брючного кармана - в дырку для магнитофона...

И тут:

- А-а-а-а!! - дико завопил Пшишинский, бросил "табельное" на асфальт и побежал.

О, как бегал Пшишинский! Как гепард, как антилопа. Следом бежали инспектор с Петенькой, за ними, кряхтя, стеная и умоляя не покидать его, несчастнейший из директоров, Абрам Адольфович Зельц.

И бежали они по узким темным переулкам, по железным лестницам, ведущим то вниз, то вверх, прыгали в какой-то колодец, где воняло канализацией, и бежали опять. Где это мы? - раза три за такую погоню подумал Бугаев, - никогда тут не бывал.

Наконец какая-то очередная железная лестница привела их в длинный туннель.

- Пшишинский! - крикнул Бугаев, - ты арестован!

Эхо неясным гулом разнесло слова инспектора по туннелю. Далеко в темноте заурчал некий двигатель или что-то еще... И тут прямо над ухом преследователей заскрежетали лебедки и послышался гнусный клокочущий смех. Смеялся явно Пшишинский.

- Вам не уйти отсюда! Вы останетесь здесь, на ужин Магистру!..

Зельц захрипел и упал в обморок.

- Будем уходить? - спокойно спросил Озарян.

- Нет уж, постой, его лично придушу; а ты, Петенька, это... - голос инспектора дрогнул, - выноси директора и звони в Центр, пусть бригаду пошлют...

- А Вы?

- Это приказ.

- Может лучше...

- Справлюсь, - Бугаев сжал губы, энеpгично кивнул и пошел в темноту туннеля.

Петенька вдруг подумал, что, может быть, видит инспектора в последний раз, но... приказ есть приказ. И младший лейтенант потащил Зельца к выходу.

А Бугаев решительно шел по коридору. Он слышал шум воды, он, вероятно, понимал, что Пшишинский хочет затопить его, он все понимал, но он шел арестовывать врага - и это было выше любого понимания.

Но мысли Бугаева путались. Как же называется этот газ, - пытался еще припомнить Бугаев, нюхая воздух, а еще - он даже не удивился, когда кирпичи в стене туннеля расступились и оттуда с фонарем выскользнул Пшишинский.

- У-у, ржавые трубы! - Пшишинский дернул за какой-то рычаг и - на обоих хлынула теплая, гнусно пахнущая, вода.

Что было дальше, - разумеется, не поддаются никакому описанию, там более, - восприятию инспектора. Борясь в Пшишинским, который несмотря на свой тщедушный вид, оказался весьма крепким старикашкой, Бугаев случайно увидел в кирпичном проеме голову. С маленькими красными глазками коричневато-зеленую голову на длинной шее. Голова раскрыла пасть и полыхнула в дерущихся огнем. И если б не вода...

Последнее, что слышал сквозь шум воды Бугаев - дикие вопли Пшишинского, тот кричал что-то по-немецки, потом послышался грохот... Остальное было неразличимо.

Ну вот, это, пожалуй, и все. И "как вдруги" здесь кончаются, и автор наконец-то уже завершает свою правдивую историю.