Дейв Хатчинсон - Тир-на-нОгг

Этот, в частности, был очень пустым, громадным помещением с запятнанным истертым ковром и чрезвычайно горестной гнутой мебелью, стульями, обтянутыми заштопанным, в заплатках, велюром неопределенного цвета, который когда-то мог быть красным или даже золотым, сказать сейчас было невозможно.

Здесь было к тому же еще и очень темно, потому что стоял сезон отключений. Мало помогали и наполовину разбитые окна, дыры в которых были закрыты плохо пригнанными кусками фанеры. Сквозь одно из выживших стекол я следил за командой дорожной полиции, собравшейся через дорогу вокруг выгоревших останков метанового VW.

Мы сидели в этом жутком заведении по двум причинам. Первая состояла в том, что это был тридцать восьмой день рождения Хея (и, так уж совпало, канун моего тридцать восьмого дня рождения).

Вторая заключалась в том, что Хей только что стал отцом. Или, скорее, только что стала отцом та маленькая англо-германская корпорация, на которую он работал. Ребенок говорил на четырех языках и любил смотреть старые мультики про Роудраннера. Он был размером в семейный автомобиль и назывался ALDERMAN.

— До того, как я познакомился с ALDERMANом, я привык думать, что AI [1] Artificial Intelligence — искусственный интеллект означает Artificial Insemination [2] искусственное осеменение , - грубовато сострил Хей, шутка эта, должно быть, уже слегка покрылась пылью и умерла в лаборатории, где он работал. Хозяин паба с лошадиным лицом следил за нами из-за обшарпанного паба без малейших признаков чувства юмора.

Для Хея было трудно не говорить о работе, даже если я понимал меньше трети того, что он мне рассказывал. Он уже толковал о дальнейшем продвижении. Он помог миру совершить прорыв в области искусственного интеллекта. Все, что шло за этим, было уже развитием, утилизацией, работой для хлопотливых полуграмотных нахалов, которые жаждали чудес.

Он уже говорил о каком-то другом научном безумии, включающем биотехнологию. Именно здесь лежит будущее: бактерии, выделяющие сверхпроводники комнатной температуры; программируемые полисахариды, которые при некоторых обстоятельствах ведут себя, как отдельные клетки животного, а при других, как полимеры с длинными цепочками; соединения, которые попадают на орбиту пакетами белого порошка, а возвращаются с Европейской Космической Лаборатории в виде полуорганических соединений, которые Природа видела лишь в своих самых жутких кошмарах.

— Я слышу странные вещи из Страны Восходящего Солнца, — сказал он в одном месте разговора.

— А что там нового? — Когда мы были молодыми, Япония была местом, откуда приходили чудеса. Ныне чудеса создавал сам Хей, а Япония была Жупелом и Конкурентом.

— Ходя слухи, что япошкам удалось скопировать личность орангутанга в пару тысяч терабайт ROM-памяти.

— Мне казалось, что орангутанги не обладают личностью.

Он фыркнул.

— Очевидно, ты никогда не держал их дома. Я достоверно знаю, что у них больше личности, чем у некоторых главных звезд мыльных опер.

— Но к чему такие хлопоты?

Он, улыбаясь, оглядел бар. Он был в одежде для улицы: мешковатые оранжевые панталоны, заткнутые в замшевые гетры, кожаная ветровка цвета бычьей крови и остроконечная маленькая шляпа с громадными свисающими полями. Словно если бы кто-то напоил Гэндальфа особенно мощным дизайнерским наркотиком.

— Так дешевле, — сказал он наконец. — Можешь купить чип, вставить в свой развлекательный центр, включить голограммный проектор — и у тебя свой собственный орангутанг, живой и брыкающийся.

— Премного благодарен, обойдусь котом.

Он лучезарно мне улыбнулся:

— Прозаично, Мартышка, — сказал он. — Нет воображения.

Я отпил теплого невкусного пива:

— Может, поговорим, чем я занимался в аудитории сегодня?

— Не глупи, Мартышка, — сказал он. — Это же мой день рождения, а я только что хлопнул Тьюринга по высокой шляпе. Давай поговорим обо мне.

Конечно, это было еще в те дни, когда хозяева позволяли ему разгуливать на свободе.

Когда-то, когда я был молодым и работал на своей первой преподавательской работе, я принял участие в автомобильной охоте за сокровищем под зелеными деревьями дорог Кента. Как давно это было; однако в Кенте еще остались дороги под зелеными деревьями. Это когда приезжаешь в городок, находишь ответы на целый список вопросов, а из ответов вычисляешь расположение следующего городка в цепи. И так далее. Аластир, мой водитель, демонстрировал почти космологическое спокойствие, когда сталкивался с моей глупой навигацией и с выкрутасами древнего, постоянно спотыкающегося «Пассата». В тот день мы насмотрелись тьмы пейзажей Кента, а по случайности видели так же солидный кусок Восточного Суссекса.