Феликс Крес - Убитый

Перевод: MW, 12.03.2004 г.

Меня убили всего лишь раз, а к тому же и не совсем до конца. Бога, ясный перец, на другой стороне не было, во всяком случае, он меня там не ждал. А все эти истории про туннель, на конце которого горит свет, это все фуфло. Не знаю, каким макаром и куда направлялись все эти люди после клинической смерти, которые потом вешали всем лапшу на уши, рассказывая о переходе на «другую сторону», о том, как они взлетали над собственным телом и тому подобную муть… Лично я не увидел ничего величественного или успокоительного; я вообще ничего не видел, а из земной юдоли забрал лишь страх и множество боли, потому что умирал я не просто. Я не воспарил над собственным телом — меня откуда-то и куда-то пропихивали, в форме избитого куска ногами мяса. С собой я забрал сознание того, что все уже кончено наконец-то, но, может, и к сожалению. А потом, в течение краткого, очень краткого мгновения, наверное, я был совершенно счастлив — говорю «наверное», потому что не ощущал абсолютно ничего, потому что ничего не чувствовал, не видел и не слышал. И уж наверняка я не мог размышлять или чувствовать себя счастливым. Зато у меня осталось краткое, очень странное, потому что отличающееся от всего остального, воспоминание после этой совершенной пустоты, и это воспоминание было приятным. Так что, по-видимому, я был счастлив.

Убили меня не одного, моим товарищем была моя жена. Мы шли вечером по пустой улице; и нельзя сказать, чтобы это был какой-то паршивый закоулок — в подобные места я жену не водил. Самая обыкновенная боковая улица, по ней даже автобусы ездили. Дрался я достаточно мужественно, можно сказать, с умением, превышающим средний уровень, потому что жить чертовски хотелось, только бейсбольная бита быстро показала, чего я значу. Вот если бы у меня был какой-нибудь пистолет… Только в Польше нельзя владеть оружием, потому что, известно, будут несчастные случаи, опять же, расцветет преступность. Так что я валялся под стенкой, без оружия и без расцвета преступности, и подыхал, к сожалению, достаточно долго, чтобы поглядеть на то, что делают с моей женой. Когда ее пинали, она свернулась в клубок, дурацкий инстинкт ежа без иголок. Били ее дубьем, пока не сломали руку, которой та заслонялась. Из выпущенной сумочки выпали какие-то мелочи, косметика, какие-то старые, закомпостированные билеты. И батончик «Марс», а может и «Сникерс». Что-то еще, но я уже не уверен.

И тут я умер. И никакого Бога не было.

Ну а потом у меня отобрали все, даже эту краткую секунду счастливого «ничто». Я же вернулся на эту проклятую улицу и остался там. Так что, вот он я, день добрый.

Тип с нимбом вокруг головы и крыльями показался мне настолько нелепым, что даже и смеяться не хотелось. Выходит — ангел. Ко мне пришел ангел. Но не дурак, слава Шефу. Лишь только он поглядел на меня, то тут же погасил нимб и весьма искусно избавился от крыльев. Так же он избавился от парика с его дурацкими ангельскими светленькими локонами. Ангел покачал головой.

— Ну и все, — сказал он. — Высокий коэффициент варки в башке крылатого человека всегда исключает. Честно говоря, перья вовсе и не нужны. Это такая визитка, понимаешь. Ну, словно фуфайка для строителя.

До меня доходило, что он имеет в виду.

— Вот если бы ты, мужик, хоть немножко верующим был… Что, совсем никак? — без особой надежды выпытывал он.

— Совсем никак, — отрезал я. — Даже если покажешь мне трон Господа Бога, то подумаю, что у меня шарики за ролики заехали. Конечно, шизиком я быть могу, но уж никак не католиком. Так что, простите.

— Протестант? Греко-католик? Иудей? Свидетель Иеговы? Ну скажи хоть, где теплее?

— А нигде. Отъебись от меня. Атеист.

Мой тон его совсем даже не оскорбил.

— Посмертный шок, — констатировал он. — Тебя убили.

— Да нет, это так, чуточку, — ответил я.

Ангел уселся на мусорной урне (совсем забыл сказать, находились мы на автобусной остановке), и выглядел он абсолютно нормально. Джинсы, свитерок, пластиковая рекламная сумка с голой бабой, а может и моднейшим «феррари». С вредными привычками. Курил «Мальборо».

— Ну ладно, — сказал он. — Предположи, что это сон. Или же посттравматический бред. Получил по башке, валяешься, и вот что-то кажется… Подходит?

— Рационально. Ясное дело, что подходит.

— Ладно. С вами хуже всего. Ну, с агностиками, — пояснил он. — Сыграет такой вот в ящик, и уже непонятка, что с ним делать.