Владимир Баграмов - Страна убитых птиц

Джон болтался на патрульном «Ферми» уже третьи сутки из положенных пяти. Послезавтра за ним прибудет «Супер-Шатл» и — «фьюить!» Еще два месяца балдежа… Джон захохотал, представив, как в очередной раз отклячит губы его Сюзи, встречая у трапа самолета, как легонько отстранится от его лапищ, оберегая новую кофту.

Джон с сожалением покосился на пустую бутылку. Только одну и удалось припрятать на себе, за поясом, от бдительного ока инспектора Космопорта Грина. Ну и гад! Насквозь видит, рентгенолог!

— Прости, Америка-а-а! — заорал Джон Армстронг слова популярной песни, слуха у него не было вовсе, зато память была отменной. — Ты девчонка моей меч-ты-и-и! Прости, Америка-а-а!..

Он поднял глаза и… Сначала ему показалось, что это галлюцинация, такое в Космосе бывает. Джон Армстронг моментально облился холодным потом — ЭТО БЫЛА НЕ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ! ИНДИКАТОР БЛОКА ЭНЕРГИИ ЛАЗЕРНОЙ ПУШКИ ГОРЕЛ КРОВАВО-КРАСНЫМ, ЖУТКОВАТЫМ ОГНЕМ. РУЧКА ПУЛЬСАТОРА ПУШКИ НАХОДИЛАСЬ В БОЕВОМ ПОЛОЖЕНИИ.

Джон медленно перевел взгляд на приборы локатора наведения, он ЕЩЕ НАДЕЯЛСЯ… Но и там ВСЕ БЫЛО В ПОРЯДКЕ. Патрульный спутника «Ферми», полковник ВВС США Джон Армстронг, если верить показаниям таймера, ДЕСЯТЬ МИНУТ ВЕЛ БОЕВУЮ СТРЕЛЬБУ НА ТЕРРИТОРИИ ФЕДЕРАЦИИ.

Если бы не было невесомости, он бы упал в обморок.

— «Ферми-2»! «Ферми-2»! Связь! Какого черта?!

Оператор Станции Слежения Среднего Региона Федерации обалдело уставился на экран — компьютер провел тонкую пунктирную линию от американского спутника до «МИА-11», следующего согласованным маршрутом, на заданном уровне в направлении ЦЕНТРА. Пунктир оборвался, и сразу на экране погас огонек индикатора электронного маяка «Борт — Станция — Борт». «Атака»! — ошалело подумал оператор и нажал кнопку «ТРЕВОГА».

Председатель Комитета Обороны садился в машину. Конверт с приготовленными картами Области, Ясногорска и СВАЛКИ Региона он держал под мышкой. Настроение было паршивое. Нет, он не боялся, что Президент отстранит его от занимаемой должности, в конце концов, не так уж она ему и нужна, эта вонючая должность!

За тридцать лет безупречной службы он накопил много усталости. Устал докладывать и отвечать, командовать и распоряжаться. А главное, ему опостылело носить на душе груз ответственности за чужие жизни. Годы шли, ничего не менялось, кроме, пожалуй, количества людей, готовых выполнить приказ. А он устал. По сути он был единственный добрый человек среди той «своры золотопогонников», как называла генералитет его жена, по-настоящему добрый.

Он садился в машину, когда из дверей Комитета Обороны выскочил его адъютант, перепрыгивая через ступеньки, суматошно взмахивая руками, кинулся к машине. Генерал поднял рыжие брови — такого он припомнить не мог!

Выслушав короткий сбивчивый доклад перепуганного адъютанта, хладнокровно бросил:

— Тем лучше. Это я ему и привезу.

Машина рванула с места. Вспотевший адъютант ошалело смотрел ей вслед, потом отчаянно махнул рукой и, перескакивая через две ступеньки, скачками понесся назад. В правом крыле Комитета Обороны, где находился ПУЛЬТ ИНФОРМАЦИИ, царили хаос и паника. Во всех коридорах ярко горели таблички «Тревога! Занять свои места!» Но никто ничего на занимал. Офицеры Комитета бестолково метались по зданию, сталкивались, обмениваясь противоречивой информацией, курили где попало и не знали, что делать. За последние лет десять это была первая «Тревога». Комитет был к ней не готов.

Через тридцать секунд после остановки двигателей автоматически сработали катапульты.

От бесшумно скользившего по ночному небу призрака самолета брызнули во все стороны двадцать пять капсул. Четыре полные, двадцать одна пустая. Экипаж не имел возможности перейти в пустые «купе-капсулы», они блокировались на земле наземными службами, то есть представителем Надзора, сразу после разрешения на старт нажимавшим кнопку радиоустройства, связанного с замками каждой капсулы. При приземлении капсулы автоматически включался радиомаяк, позволяющий обнаружить ее хоть на дне морском. В этом случае от нее отделялся поплавок — антенна с передающим устройством.

Пассажиры капсулы сами выйти из нее не могли.

Самолет с экипажем, зияя разорванным чревом, беспорядочно кувыркаясь, понесся к земле.

Президент США вызвал Президента Федерации.

Президент Федерации удобно устроился в кресле, положил ногу на ногу, приосанился. Он был немного бледен, но держался хорошо.