Олег Шелонин - Операция 'У Лукоморья'

- Как по чему-то пустому, - удивилась Левая.

- Гм... могло быть и хуже, - пробормотал Илья, но внимания на этом заострять не стал. - Так вот, - тоном опытного лектора продолжил он, - а то, что ниже. - он протянул было руку чтобы еще раз постучать, но вовремя одумался, - подкорка.

- И их надо отделять? - Правая заинтересованно хлопала глазами.

- Надо! - решительно заявил капитан.

- И что, отделишь и сразу стихами заговоришь? - с сомнением спросила Левая.

- Запросто. Если не белым, то черным стихом обязательно, - заверил Илья, логически рассудив, что если есть белый стих, то черный быть просто обязан.

- Как их отделять? - жадно спросила Правая. Левая затаила дыхание. Технология отделения корки от подкорки волновала, похоже, как левую, так и правую голову. Центральная ревниво посмотрела на них и высокомерно фыркнула:

- А мне и отделять ничего не надо. У меня все, что нужно, от рождения отделено. В любой момент на любое слово рифму слеплю.

Правая и Левая недобро покосились на нее.

- Да? - притворно удивился Илья. Он почувствовал назревающий конфликт и решил чуть-чуть осадить зазнавшуюся Центральную. - Выдай рифму на слово "пакля". - Приключения Незнайки он знал почти наизусть, в детстве это была его любимая книжка..

Центральная закатила глаза и начала что-то тихо бормотать про себя. Правая и Левая радостно захихикали.

- Задачка не для начинающих, - остудил их пыл Илья. Головы утихомирились.

- Значит, если я их отделю, то сразу стихами базарить буду? - на всякий случай еще раз уточнила Левая, сгорая от нетерпения.

- Ого! - крякнул от удивления Илья. - Не знаю, как Правая, но если твою корку отделить, то из подкорки такое посыплется... Но все равно молодец. На лету ловишь.

- Так как, папа? Не томи! - взмолилась Левая.

- Очень просто. Специально для этой цели умные люди и придумали эликсир. - Капитан выразительно постучал ладонью по ведру самогонки. - Но вдохновение, как я уже говорил, дама капризная, не спугните. Принимать нужно по чуть-чуть. Все ясно?

- Ясно! - радостно закивали Правая и Левая. Центральная продолжала что-то бормотать, тупо уставившись на луну. Илья вытащил на крыльцо все оставшиеся ведра, уверенный, что к утру Горыныч их непременно утилизирует.

- Отдохнуть не хотите? - на всякий случай спросил он, заранее уверенный в ответе.

- Нет-нет, - загалдели Правая и Левая, - мы тут... это... вдохновение ловить будем. Ты, папа, иди, отдыхай. Притомился небось за день. А мы твой сон постережем, о поэзии побеседуем.

Удовлетворенный Илья прошел в горницу, стянул с себя гимнастерку, соорудил из нее что-то отдаленно напоминающее подушку и завалился спать.

Кощей, несмотря на солидный возраст (Бессмертный все-таки), никогда раньше не страдал бессонницей и отсутствием аппетита. Пока не вернулся Иван-дурак. Первой ласточкой надвигающейся беды был факт дезертирства Соловья-разбойника, рванувшего в родные Муромские леса, и миссионерская деятельность Лиха Одноглазого, возомнившего себя Парацельсом. Это заставило Кощея пойти на малоприятную сделку с Люцифером, беспардонно облапошившим Его Бессмертие. Правда, кто кого надул, еще вопрос! Не на того напал! Кощей засмеялся сухим старческим смешком, ехидно потирая руки.

- Когда-нибудь ты заглянешь в свою канцелярию, - погрозил он пальцем в пространство, - и очень удивишься!

Дело в том, что, как утверждала Кощеева мама, души у него нет, не было и не будет, если он, к своему несчастью, пошел в папу, который, скотина такая... Дальше, как правило, Кощеева мама разражалась пространной тирадой, пересыпанной кучей непонятных слов, отчего личность таинственного папы, которого Кощей так никогда и не увидел на протяжении всей своей очень и очень длинной жизни, была овеяна ореолом романтики. Маленький Кощей тогда раз и навсегда решил для себя, что он вылитый папа, хотя факт отсутствия души почему-то тщательно скрывал от окружающих. А раз так, то и взять с него Люциферу будет нечего. Хуже другое. Посад Василисы превратился в болото, в котором тонули его лучшие кадры и наемная сила. Перед глазами Кощея до сих пор стояла картина взбесившейся своры чертей, пытающихся подцепить его на рога.

- Перевербовал, гад, - мрачно прошептал Кощей, вспоминая эту сцену. И чем это он их подкупил? - Кощей зябко передернул плечами и, не вставая с кресла, помешал кочергой тлеющие угли. К старости он стал мерзляв, и даже в самое жаркое время года камин здесь всегда горел. По сравнению с тронным залом обстановка в малом зале была более скромная, но очень уютная. Живопись была представлена одним-единственным полотном. Кощей Бессмертный верхом на Змее Горыныче совершает облет своих владений. Далеко внизу смерды падают ниц, трепеща от одного только вида Его Бессмертия. Кощей тяжело вздохнул, сполз с кресла и подошел к картине. Где оно, былое величие? Слуги стали дерзки, а смерды нет-нет да начинают зубы показывать.