Виктор Шендерович - Из последней щели

Воспоминания о жизни за щитком начались с описания сахарных мармеладных кусочков и соевых конфет, сопровождались шевелением усов, вздохами и причмокиванием; я же был несколько слаб после контузии, вследствие чего вскоре после первого упоминания о мармеладе отключился, а отключившись, имел очень странное видение: будто иду я по незнакомой местности, явно за щитком, среди экзотических огрызков и неописуемой шелухи, причем иду не с Нюрой, а с какой-то очень соблазнительной тараканихой средних лет. Потолок сияет ослепительно, тараканиха выводит меня на край кухонного стола и, указывая вниз, на пол, густо усеянный крошками, говорит с акцентом: "Дорогой, все это - твое!" И мы летим с нею вниз.

Но ни поесть, ни посмотреть, что будет у меня с этой тараканихой дальше, я не успел, потому что очнулся - как раз на последних словах Еремея. Слова эти были: "...и мажут сливовым джемом овсяное печенье".

Сказав это, Еремей всплакнул.

Начали расходиться. Поблагодарив хозяина за содержательный рассказ, мы со всеми распрощались и, поддерживая друг друга, побрели домой, соблюдая конспирацию.

И вот тут началось со мною небывалое.

Проходя за плитой, я неожиданно почувствовал острое желание нарушить конспирацию - в частности, выйти на край кухонного стола и посмотреть вниз. Желание было настолько острым, что я поделился им с Нюрой. Нюра меня на стол не пустила и назвала старым дураком, причем безо всякого акцента.

Полночи проворочавшись в своей щели, уснуть я так и не смог и, еще не имея ясного плана, тайно снялся с места и снова отправился к Еремею.

Еремей спал, но как-то беспокойно: вздрагивал, постанывая на гласной, без перерыва повторял слово "джем" и все шевелил лапками, будто собираясь куда-то бежать.

- Еремей, - тихо сказал я, растолкав его.- Помнишь щель, которую ты нашел возле унитаза?

- Помню, - сказал Еремей и почему-то оглянулся по сторонам.

- Еремей, - сказал я еще тише, - слушай, давай поживем немного за щитком.

- А как же наша кухня? - спросил Еремей, продолжая озираться.

- Наша кухня лучше всех,- ответил я.- Но здесь Семенов.

- Семенов, - подтвердил Еремей и опять заплакал. Нервы у него в последнее время совершенно расстроились.- Но только недолго,- сказал он вдруг, перестав плакать.

- Конечно, недолго,- немедленно согласился я.- Мы только посмотрим, разместятся ли там все наши...

- Да! - с жаром подхватил Еремей.- Только посмотрим, не вредно ли будет нашим овсяное печенье со сливовым джемом!

И мы поползли. Мы обогнули трубу и взяли левее. Возле унитаза при воспоминании о Кузьме Востроногом у меня снова заныло в животе.

- Ох, Еремей,- сказал я,- как ты думаешь, поймут ли нас правильно?

- Наша к-кухня лучше всех! - громко заявил на это Еремей и быстро нырнул в щель.

Опуская подробное описание нашего путешествия, скажу только: оно было полно опасностей. Скромности ради отмечу, что только упорство Еремея, без перерыва твердившего про сливовый джем, вывело нас к утру в другое измерение, к унитазу.

Тамошний мир оказался удивителен: все было вроде как у нас, только совсем по-другому расставлено. Сориентировавшись, мы первым делом поползли в сторону кухни и возле мусорного ведра, прямо с пола, поели вкуснейших крошек. Я, признаться, не был расположен оттуда уходить, пока хоть одна крошка валяется неохваченной, но Еремей, попав за щиток, как с цепи сорвался.

- Хватит тебе! - орал он.- Где-то тут должен быть шкаф!

И, стуча усами, помчался наверх. Не без сожаления оставив мусорное ведро, я бросился вдогонку. Шкаф действительно был, и мы собирались уже заползти между створок, когда оттуда показались усы, а вслед за ними выполз огромный и совершенно бурый таракан.

- Хэлло, мальчики,- проговорил он с очень знакомым мне акцентом. Далеко собрались?

- Добрый день, - вежливо отозвался Еремей.- Нам бы в шкаф.

На это вылезший поднес ко рту лапку и коротко свистнул. На свист отовсюду полезли очень здоровые и опять-таки бурые тараканы, и не прошло пяти секунд, как мы были окружены со всех сторон. Последним неторопливо вылез мордатый, здоровенный, как спичечный коробок, бурый же таракан с какой-то бляшкой на спине. Этот последний без перерыва жевал, что, может быть, отчасти и объясняло его размеры.

- Шериф,- обратился к здоровому тот, что остановил нас, - тут пришли какие-то черные ребята, они говорят, что хотят в наш шкаф.

Тут все захохотали, но как-то странно, и, приглядевшись, я обнаружил, что они тоже жуют. Вообще, надо признать, среди бела дня посреди кухни они вели себя совершенно по-хозяйски. Кажется, они совсем не учитывали человеческий фактор.