Дмитрий Колосов: То самое копье

Шева привстала и несильно, но зло ткнула Броера кулаком в бок. Тот хрюкнул и затих, словно насторожившись. Но мечтам девушки не суждено было сбыться. В мире вряд ли существовала сила, способная прервать сон Броера, если, конечно, исключить прямое физическое воздействие с тяжелыми последствиями для пациента, как выразился бы Сурт. Тем более не было силы, способной покончить с его диким храпом. Шева болезненно поморщилась от очередной трели. Нет, больше терпеть было невозможно! Щелкнув Броера по прикрытому простыней заду, Шева поднялась с кровати. Пенопленовый матрас всхлипнул, с неохотой отпуская тело.

— Черт бы тебя подрал, — беззлобно пробормотала Шева, накидывая халат. Несмотря на непроглядную темноту, по пути к двери она ловко обошла стоявший посреди спальни стул. У нее было кошачье зрение. Да и вообще Шева походила на кошку — небольшую, с гибким телом и сильными лапами, увенчанными острыми коготками.

Вспыхнула матовая лампа, заливая кафельные стены светом. Из зеркала на стене на Шеву взглянула помятая физиономия с красной полосой через всю левую щеку. Шева покачала головой и не удержалась от язвительного восклицания.

— Хороша!

Впрочем, любой ценитель женской красоты нашел бы, что она очень недурна собой. Правильное лицо, синие глаза, светло-русые короткие волосы и неотразимая улыбка. Когда Шева улыбалась на улице, у всех встречных мужчин рты растягивались до ушей. Девушка оскалила отливающие влажным жемчугом зубки, поддразнивая саму себя. Издалека сквозь стены долетали хриплые отзвуки. Дом, который снимало для нее Управление, состоял из десятка комнат, но ни в одной из них невозможно было укрыться от вездесущего храпа Броера. Шева внезапно почувствовала себя одинокой и несчастной, словно покинутый родителями ребенок. В душе поднималась волна неприязни к Броеру. Вообще-то он был неплохим парнем, недаром за два года их знакомства Шеве ни разу не пришло в голову поменять Броера на кого-нибудь другого. Вряд ли другие оказались бы лучше, а храп — далеко не самый большой недостаток в мужчине.

Медь крана была холодной на ощупь. Шева выпустила на свободу струйку воды и поймала ее розовыми ладошками. По лицу приятно скользнула свежесть.

Еще раз и еще. Шева прополоскала рот. Вода была прохладной и приятной на вкус. Новейшие разработки позволяли получать совершенно чистую влагу. Общество стремительно прогрессировало, и это было хорошо. Если бы еще не храп Броера.

Шева с раздражением выплюнула перемешанную со слюной воду в раковину. Несколько капелек упали на обнаженную, задорно вздернутую вверх грудь и скатились по шелковистой коже вниз. Та на мгновение покрылась мурашками. Шева придирчиво осмотрела себя. Накануне Ланна сказала, будто бы она потолстела. Ерунда! Шева могла поспорить, что не прибавила ни фунта. В противном случае вредный на язык Сурт не преминул бы сообщить ей об этом.

Едва Шева подумала о Сурте, как крохотный серебряный шарик, вживленный в запястье, нервно запульсировал. «Легок на помине!» — подумала Шева. Сурт не любил ждать. Характер работы и характер самого Сурта требовали быстроты действий, поэтому Шева заторопилась. Завернув кран, девушка направилась в кабинет. Храп Броера звучал здесь куда громче, но Шева уже не сердилась. Вода вернула ей бодрость, спать расхотелось. Кроме того, Шеве доставляла удовольствие мысль, что Сурт пытается связаться с ней ночью. Раз он не мог дождаться утра, это означало лишь одно — случилось нечто важное. Ее самолюбие ласкал тот факт, что Сурту понадобилась именно она, и Шева не собиралась скрывать этого.

Устроившись в кресле, девушка положила ладонь на идентифицирующую пластину. Вдруг нечто серое и бесформенное бесшумным прыжком взгромоздилось на стол перед Шевой. Девушка вскрикнула и испуганно отдернула руку, но тут же рассмеялась.

— Фу, Баст! Напугал!

Сладко зевнув во всю широченную пасть, создание потерлось усатой щекой о ладонь Шевы и сверкнуло изумрудными глазами. То был кот, любимец Шевы, прозванный ею просто и незатейливо — Баст. На одном из древнейших языков это слово означало «кот». Имя звучало странно, своеобразно и в то же время ласково, что вполне отвечало всем повадкам сего существа, наделенного бездной очарования и не меньшей своенравностью.

Баст обожал сидеть на столе, пока его хозяйка занималась делами, — он справедливо полагал, что он важнее любых дел. Вот и сейчас, пробудившись от чуткого сна, серый кот поспешил занять привычное место перед очами хозяйки.