Владимир Васильев - Возвращение в небо

Логвит сердито покосился на старика Крома. Что-то он сегодня не в меру придирчив. Не с той ноги встал, что ли?

– А это что такое? – спросил Ромеро, указывая на узкий проем в борту, как раз напротив основной «двери». По обе стороны от проема в плетение были встроены вертикальные столбики с рогатинами по верху и парой перекрестий чуть пониже.

– А тут летателей принимать будем. И крылья чалить, снаружи, к борту. Внутри-то негде. Тут еще выдвижной пирсик будет, ствол на доски уже распустили, подсыхают как раз.

Ромеро со значением кивнул:

– Ты молодец, мастер! Многое предусмотрел!

– Надеюсь, что не многое, – вздохнув, произнес ма Шойц серьезно. – Надеюсь, что все.

Логвита разбудили под самое утро, когда сон особенно крепок и глубок.

– Что такое? – Ромеро вскинулся на ложе, ощутив резкую боль в локтевых суставах. Словно на непогоду.

Над ним склонился ло Туре, хворый молодой охотник, вторую неделю залечивающий рваную рану в боку. Старая певчая сова вцепилась – а когти у нее, как известно, будь-будь…

– Логвит! Мы у самой поверхности, – прошептал Туре. – Вот-вот сядем!

– Поверхности чего? – спросонья не сообразил логвит.

– Поверхности мира, – выдохнул ло Туре. – Под нами плоскогорье…

Лист дрогнул, толкнулся в ноги как раз когда они с охотником прошли полдороги от стойбища до кромок. Оба кубарем откатились с тропы в густые кусты на обочине. Из крон с шумом вспорхнули редкие птицы; факел выпал из руки Туре и сразу погас. Стало темно и жутко.

Второй толчок, послабее, – и все затихло. Стало почти как всегда – только тропа теперь вела не по ровному, а ощутимо вверх. Лист упал и замер на поверхности мира не горизонтально, а задрав нос и опустив корму.

«Ах ты, – подумал логвит с досадой. – Не дотянул до рассвета…»

Еще он подумал, что в стойбище наверняка поднялась суматоха. И хорошо, если только суматоха, а не паника. Мужчинам-то старейшины объяснили, чего следует ожидать и как надлежит себя вести, а вот женщинам и особенно детям такое объяснить трудно.

Ромеро прислушался – вроде бы, криков не слыхать. Но до стойбища вообще далековато.

– Логвит! – послышался свистящий шепот. – Ты где? Ты цел?

– Цел, – проворчал Ромеро, оперся на руки (пр-роклятые суставы, опять напоминают о себе!) и, кряхтя, поднялся во весь рост. Негоже логвиту валяться головой в кустах, пусть этого никто и не видит, даже ло Туре.

Как только Туре вновь поджег факел, они продолжили путь к наблюдательному посту у разлома в полуосыпавшихся кромках – чуть медленнее, чем раньше, потому что у Ромеро ныли не только локти, но и колени, да и идти приходилось словно бы вверх по склону.

Ночь была, как назло, безлунная и темная. Сколько ни всматривался Ромеро во мрак за кромками, ничего рассмотреть так и не сумел. Потому, видно, дежурные и послали за ним так поздно. Потому и не поняли сразу, что высоту Лист потерял окончательно.

– Придется ждать рассвета. Туре, ты оставайся. Жгите факелы, а еще лучше разведите тут костер, да глядите за разломом в оба! Как бы не вскарабкался кто-нибудь.

– А кто тут может вскарабкаться? – недоуменно спросил ло Инч, старший из дежурных.

– Кто угодно, – буркнул логвит. – Например, крысы.

– Крысы?

– Да, оборотни. Они даже на поверхности живут.

Дежурные переглянулись и невольно потянулись к мечам при поясе.

«Эх, холера! – мрачно подумал логвит. – Крысиную стаю и десяток охотников не остановит. А тут всего трое! Поскорее бы рассвет…»

Как мог быстро он вернулся в стойбище. К счастью, никто не голосил и не плакал – наоборот, по периметру горело множество огней, а когда Ромеро приблизился, его тут же окликнули.

– Я это, я, – терпеливо отозвался он, выходя на освещенное место. – Ваш логвит Ромеро.

Здоровенный ло Эррик посторонился, пропуская логвита в щель между уцелевшим фрагментом ограды и наспех вонзенными в дряблое тело Листа сырыми еще шестами. По правде говоря, этот импровизированный частокол предназначен был не натиск врага сдерживать, а скорее создавать иллюзию защищенности у женщин и детей. Иллюзию он создавал успешно.

– Старейшины где?

– У штабной, ждут тебя, – ло Эррик повел головой в сторону центра стойбища. Логвит торопливо зашагал к штабной полости; там уже собралась более-менее организованная толпа. Организованная, потому что никто не метался и не вопил. Собирались семьями, соседскими группками; подростки пеклись о детворе, женщины – о самых маленьких. У всех имелась какая-нибудь поклажа – узлы, корзинки, бурдюки с питьем. Но все же толпа – Ромеро услышал раздраженный возглас Крома: