Леонид Кудрявцев - Космопорт, 2014 № 04 (5)

— А теперь уходи. Быстрее!

И Парамонов побежал.

Послесловие автора:

«Парамониана» — это даже не повесть в рассказах. Это сборник коротких, самодостаточных историй, написанных в самых разных жанрах: фантастика, лирика, ужастик, абсурд и пр. Писать стал случайно. Я завёл живой журнал и не знал, чем его заполнять. Так появился первый рассказец о том, как Парамонов вернулся из длительной командировке в тайгу и узнал, что пока он бродил по тайге, умерла мать. На кладбище он отыскал её могилу. Его поразило, что на надгробиях вместо фамилий и имен были выбиты имена блогов, вроде starayasuka. Ну, а дальше пошло-поехало. Всего в «Парамониане» 61 рассказец.

Ни прошлого, ни внешности, ни даже имени у Парамонова нет, одна фамилия. В каком-то смысле Парамонов — это шляпная болванка для натягивания на неё короткого сюжетца. Даже я, автор, не знаю: умный он или глупый, храбрый или трусливый, порядочный или так себя, пошляк. И все же за 61-у историю какой-то характер у него наметится, но это скорее, благодаря персонажам, без которых просто не о чем было писать. Мне кажется, «Парамониану» интереснее читать подряд, оно достовернее получается: хорошо-плохо-любовь-ужас-бред. То есть, как в жизни.)))

Сейчас я готовлю книжку про Парамонову, которая, возможно, выйдет в следующем году. Кроме рассказцев туда войдут замечательные стихи моего друга, поэта Алексея Зайцева. Иллюстрации художников: Саши Галицкого, Алексея Евтушенко, Лёши Зайцева, Ильи Трефилова. Будет и приложение. В него войдут короткие рассказы о Парамонове писателя-фантаста Володи Покровского. Он был одним из первых читателей, рассказцы ему нравились, в результате он написал свою короткую «Парамонианку». В общем, понадобятся странные фотографии; оригиналы партийных документов Китайского Сопротивления, таблицы сравнительного роста овчарок, газетные вырезки о борьбе с пьянством, русский лубок + антарктические лоции для «конвоя фюрера», звёздные карты, интерьеры московских пивных, фото надписей в тарусском сортире, граффити, витражи Шартра, дворцы, копии расстрельных приговоров. Фотографии для книжки: парадное, в котором Парамонов встречался с феей, северная сторона пепельница бывшей жены Парамонова, рабочий стол Парамонова, трусы неизвестной Любви Парамонова, лауреат Нобелевской премии др. Лоренс Конрад исследует парамононормальное явление на Курском вокзале и т. д… Много странных сносок, (напр: «…Парамонов сказал 1. „Ниже: 1.Шопенгауэр, ПСС, т.111, 542стр. и фото „Кровавого Воскресенья“, но между рассказами должен витать сон разума. Это, конечно, перебор. Но хочется.)))

С одной стороны я жалею, что бросил писать рассказцы о Парамонове, но с другой, мне стало легче. Парамонов мне надоел, как иногда надоедают чересчур назойливые знакомые. В общем, с ним я закончил.

Сумеречно. В больших тенях скрываются малые. Ветер касается деревьев, и тени колеблются, становясь то чёрными, то серыми, то прозрачными с крапом. Таящиеся в тенях существа, едва на них падает лунный свет, отчаянно пищат и пытаются найти пятно погуще.

В сумерки вплывает мрак. Он тянется за каретой, подпрыгивающей на дорожных камнях, и суёт пальцы в её чёрные колёса. Каретой правит позёвывающий старик, сутулая фигура которого затянута в плащ, как в ночь. Он никогда не спит, хотя его всегда клонит в сон. Время от времени он берёт лежащий рядом хлыст и награждает ударами кого-то во тьме.

Кто-то во тьме шипит, но не показывается.

Ночь неизбежна, однако сумерки всё не уходят. Благодаря им можно разглядеть дом, около которого не спеша останавливается карета. Этот дом высок и ладно скроен, у него широкое крыльцо и острая крыша. Одно из окон дома освещено, и в нём, как канарейка в клетке, трепещет чья-то низкорослая тень.

Старик на облучке сладко зевает — так, что скрипят челюсти.