Леонид Кудрявцев - Космопорт, 2014 № 04 (5)

Итак, новую картину следовало написать на планете Отуссая. А чтобы не отвлекаться на бытовые мелочи, надлежало прихватить с собой Клэр. В трюме моего экранолёта место для неё найдётся. При этом я не могу оставить жену без её любимого дома и, стало быть, возьму с собой и её. Кстати, две хозяйственные и заботливые женщины сделают мой вояж гораздо приятнее. И ещё, Ноэми уже давно заговаривала про отпуск на какой-нибудь экзотической планете, в стороне от привычных туристических маршрутов. Вот, теперь её мечта исполнится. Ну, чем плох план?

Я вздохнул.

Пережить бы ещё сборы в дорогу.

— И обязательно надо позаботиться о креме для загара, — напомнила Ноэми.

Вид у неё был очень деловой.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Загорать, конечно.

— Это рабочая поездка. Там будет не до развлечений.

— Тебе. А у меня-то отпуск. И я намерена провести его с толком.

— На Отуссае загорать не получится.

— Откуда знаешь?

— Её орбита расположена необычно.

— Мне помнится, несколько часов назад ты говорил, будто она находится от своего солнца на вполне приемлемом расстоянии? И атмосфера у неё пригодна для дыхания? Уверена, местечко позагорать найдётся.

Хоть кол на голове теши.

— Пару следующих недель, — сообщил я, — вся поверхность планеты будет покрыта толстой коркой льда, уникального, особой цветовой гаммы. Если вычесть время на дорогу, то останется неделя, но именно за неё мне необходимо написать гипнос-полотно.

— То есть, там будет зима всё время нашего пребывания?

— В яблочко.

— А ты будешь писать снег и лёд?

— Я хочу запечатлеть этот удивительный лёд, его оттенки и отблески, переливы, все пробуждаемые им ощущения. Причём, как и положено, зиму сменит весна, весьма слякотная. Она тоже к солнечным ваннам не располагает. Вот когда мы вернёмся на Землю…

— Мне нужен инопланетный загар, — Ноэми была непреклонна. — Увидев его, все подружки с ума сойдут от зависти.

Я снова вздохнул.

— И не хмурься, — сказала Ноэми. — Это тебе не идёт.

— Да?

— Конечно. Кстати, я уже придумала, что мы сделаем.

— А именно?

— Ты закончишь картину, а на обратном пути мы завернём на какую-нибудь планету с подходящей атмосферой, на которой в достатке моря, пляжа и солнечной погоды. Согласен?

Я хмыкнул.

Типично женское понимание мира. Если на пути попалась очень высокая стена, вместо того чтобы свернуть в сторону, делаются попытки совершить под неё подкоп или её перепрыгнуть, перелететь на воздушном шаре, прельстить её охрану, уговорить случайно встреченного альпиниста перетащить через неё, задействовать знакомого знакомой, работавшего подрывником и поэтому знающего, как в любой стене проделать большую дыру… Упорство, помноженное на изворотливость, сдобренное гранитной уверенностью в успехе дела.

Впрочем, можно ли ожидать от них иного?

— Ты согласен?

Ну, что можно ответить? Хотя…

— А как на это посмотрит Клэр? — осторожно спросил я.

— Я её уломаю, — не моргнув глазом, заявила Ноэми. — Вот прямо сейчас пойду и договорюсь.

Да, тут остаётся только отойти в сторону.

Я взял в руки ёмкость с гипно-красками, подумал, отложил её в сторону, ухватил в два раза большую.

— Ты слышишь меня?

— Конечно, дорогая, — ответил я, прикидывая сколько следует захватить метров сонного полотна для будущей картины. — Делай, как знаешь.

— Главное, не встревай. Я всё устрою.

Кто бы сомневался? И договорится. Кроме женского понимания мира, существует ещё и женская солидарность. Рука руку моет.

Всего лишь за час сказочный, цветной лёд стал лужами и ручьями. Полюбовавшись тем, как гаснут оставшиеся от него радуги, я аккуратно опрыскал мультизакрепителем написанную мной на Отуссае картину. Бережно и сноровисто орудуя манипуляторами, Клэр её упаковала и отправила в свою кладовую. Кажется, ей такая работа нравилась.